Московские зрители увидят «Бориса Годунова» в постановке режиссёра Петера Штайна
Работу над пьесой мэтр называет сверхсложной задачей. Его главный принцип - ни малейшего отступления от оригинала. Непросто пришлось и актерам - о требовательности Петера Штайна в театральном мире ходят настоящие легенды.
Каждый сантиметр тут вымеряют по линейке - с немецкой точностью. На репетиции у маэстро Петера Штайна - "орднунг мус зайн" - "должен быть порядок". К совершенству всемирно известный режиссер не просто стремится, он его добивается. Терпеливо и дотошно на сцене театра "Et Cetera" сам проверяет звук, освещение, монтаж декораций. И в порыве объяснить задуманное с легкостью произносит фразы, смешивая слова на русском, английском и немецком.
Впрочем, главный тут, конечно, язык Пушкина. Строчки цепляются одна за другую и вот - трагедия "Борис Годунов" оживает на сцене. Так основатель легендарного театра "Шаубюне", классик немецкой режиссуры - русской литературе вновь признается в любви. Уже ставил и по Чехову, и по Горькому. За Пушкина взялся впервые. И на "трудности перевода" - махнул рукой.
"Пушкин для меня - крайне современный автор. "Бориса Годунова" он написал почти 200 лет назад, но все это - про сегодняшний день. Но, конечно, взяться за такое сложное произведение, не зная русского, мог только такой безумец, как я. Ведь все, что я могу - объяснить актерам суть того, что они должны передать, контролировать каждое слово для меня крайне сложно. Но, как вы заметили, на репетиции у меня появляется двойник - мой переводчик", - говорит режиссер Петер Штайн.
Она будто становилось его тенью на каждой постановке в России. Переводчик Кларисса Столярова с Петером Штайном дружит и работает 40 лет. Это она в 1975 году сделала все, чтобы звезду режиссуры пригласили в СССР. Как чувствовала - тут его поймут и полюбят.
"Я всего Бориса Годунова перевела на немецкий язык, на немецкий язык так, чтобы под каждым словом было немецкое слово и чтобы он знал прекрасно то, о чем идет речь на сцене", - говорит переводчик Кларисия Столярова.
Эмоции зашкаливают, страсти кипят, а по коже бегут мурашки - так пронзительно оживает история. Актер театра имени Вахтангова Владимир Симонов штайновский метод называет "чистым искусством" - никаких модернизаций и интрерпетаций. Только классика и попытка в текст Пушкина проникнуть как можно глубже. Чтобы понять - рассказ о том, как получить власть, как ее удержать и возможен ли компромисс с совестью - на все времена.
"Это вообще вся история для того, чтобы мы вспомнили, кто мы и какие мы", - считает народный артист РФ Владимир Симонов.
Все, что было - воссоздать с документальной точностью. В увесистом альбоме - карандашные рисунки, иллюстрации из книг. Глядя на музейные экспонаты и памятники, художники и искали вдохновения. Делали миниатюрную версию Царь-колокола или колесили по всей Европе, чтобы найти необыкновенно мягкий бархат, который бы оценил и сам царь Борис.
Путешествие на несколько веков назад - с помощью костюмов, оригинального текста Пушкина и декораций. Каждая - произведение искусства. Чтобы создать трон сценографы буквально ночевали в Оружейной палате. Делали эскизы и кропотливо прорисовывали каждую деталь.
Эту работу Петер Штайн называет еще и экспериментом, попыткой самого Пушкина - обхитрить. Ведь Александр Сергеевич был уверен - его текст не для постановки, а скорее для чтения. Кажется, теперь сомнений не осталось - и классик мог ошибаться.