Прошел год с момента убийства украинскими силовиками оператора Первого канала Анатолия Кляна

Сегодня исполняется ровно год с момента, как в Донбассе погиб наш коллега, оператор Первого канала, Анатолий Клян, наш дядя Толя. Художник с камерой в руках: он по-особенному умел видеть картинку. Профессионал до мозга костей: ему говорили про опасность, а он отвечал: "Это моя работа". И настоящий, верный товарищ, с которым без страха ехали даже на такие съёмки. Хотя 30 июня 2014-го всё начиналось, как обычный выезд на митинг у стен воинской части, и никто и подумать не мог, что эта украинская драма обернётся для нас личной трагедией.

Даже Останкинский пруд напоминает о муже, ведь он рядом с телецентром, где Анатолий работал.

"Год, как его не стало, а я так и не научилась говорить в прошедшем времени. Слезы близко", - говорит Людмила Клян.

За 40 лет на телевидении Анатолий Клян повидал и пережил всякое. Тысячи съемок, сотни и сотни командировок и на войну тоже: в Югославию, Афганистан, на Северный Кавказ и в Ирак.

"Я отовсюду ждала, а он возвращался. И в этот раз как-то гнала от себя все сомнения и страхи, что он не вернется. Стало страшно, когда погибли Игорь и Антон.17 июля просто какой-то леденящий душу страх появился. Я ему сказала об этом, а он ответил: "Это моя работа", - рассказывает Людмила Клян.

Когда украинские власти запретили въезд в страну россиянам до 60 лет, Анатолий сказал, что теперь у него преимущество перед молодыми коллегами. И уехал в Донецк, ведь ему было 68. 30 июня год назад вечером их группу позвали на съемку: донецкие матери собирались забрать своих детей из украинской части. Донецкий журналист Павел Пурышев тоже ехал в той колонне.

"Мы не были вооружены, не было бронежилетов. Мы ехали на акцию, а оказался расстрел", - говорит Павел Пурышев.

Автобус с женщинами и журналистами в первый раз обстреляли у части.

"Вокруг начались шлепки, но они не выглядели чем-то страшным. А на самом деле это были пули. По нам начали стрелять", - вспоминает журналист РЕН ТВ Виталий Ханин.

А Толя Клян все это снимал. Как прячутся, как боятся умереть, ведь видеокадры пронзительней любых слов, передадут то, что чувствуют люди, когда слышат звук пули. Автобусу удалось отъехать метров на 300. Все вышли наружу перевести дух, и вдруг осветительная ракета.

"Яркая вспышка и опять шлепки. И мы вновь бежим в автобус, невероятная паника. Анатолий забегал передо мною, и вдруг я слышу: "Ребята, попало", - рассказывает Виталий Ханин.

Обстрел зафиксировала камера самого Толи Кляна. Когда он скажет, именно скажет, а не крикнет, что в него попала пуля, на это никто не обратит внимания. Все увидят, что ранен водитель, он пытался вывезти автобус из-под обстрела. А чуть позже Толя Клян скажет, что уже не может держать камеру.

"Ощущение нереальности. Думали, ерунда, ну, ранили, но ведь не больно было. За руку его держали, не засыпай Толя", - вспоминает звукоинженер Владимир Павлюков.

Потом они поймают попутку, пересадят туда Анатолия Кляна, который был еще в сознании, и попытаются довезти до больницы. В той командировке корреспондент Женя Лямин был с Анатолием Кляном первый и последний раз.

"У него из рук взяли камеру, чтобы его легче было нести. И все равно он сказал: "Камера!" Видимо, он уже не мог без нее. И когда ее забрали, он потерял что-то такое... потерял жизнь", - говорит корреспондент Евгений Лямин.

Он успел стать дедом, но для коллег он всегда был Толя или дядя Толя. И не панибратски, а по-товарищески, как обращаются к друзьям. Свой возраст он будто оставлял за порогом "Останкино". А здесь был просто товарищ и коллега: добрый, веселый, надежный. Толя Клян погиб с камерой в руках, снимая жизнь. Ведь его кадры заставляли миллионы телезрителей испытать чувство сопричастности с людьми на юго-востоке Украины, которых бомбят, обстреливают, забрасывают минами.