Российский постпред в ООН цитирует «Алису в Стране чудес»: Василий Небензя о правилах игры в Зазеркалье и куда может завести «дело Скрипалей»

Провокации с химоружием в Сирии и история с отравлением Скрипалей в Англии связаны. Ведь какую они выстраивают драматургию? Русские и Асад — отравители. Асад травит детей в Сирии, а русские — Скрипаля в Англии. Доказательствами давно себя не утруждают. Устраивают мощнейшую кампанию в средствах массовой информации.

Россия уничтожила все свое химическое оружие. И это подтверждено международными наблюдателями. А у США и Британии часть химических арсеналов осталась.

Дальше. Зачем Башару Асаду применять отравляющие вещества в Восточной Гуте? Даже если бы у него было химическое оружие, а оно все давно уничтожено, даже если бы он был преступник, Восточная Гута практически освобождена от бандитских группировок. По последним сообщениям, 8 тысяч боевиков подтвердили готовность выйти из Думы. Зачем в такой ситуации бомбить? Асад ведь себе не враг.

Так же и по делу Скрипаля. Будто бы тяжело отравленная Юлия Скрипаль живо разговаривает по телефону со своей родственницей. По ее словам, она практически здорова. Но ведь недавно британские власти сообщали, что семья Скрипалей при смерти. А почему до сих пор нет ни одной фотографии Сергея Скрипаля в коме, нам ведь об этом говорили! Складывается впечатление, что никакого отравления вообще не было, а все это — чистая инсценировка.

В понедельник Совет Безопасности ООН по инициативе России  проведет специальное заседание. Совет обсудит появление сообщений о химической атаке в Думе.

Ж. Агалакова: «Вы вчера так ловко достали «Алису в Стране чудес», как будто у Вас всегда в портфеле эта книжка припасена. Хотя, конечно, этот экспромт был подготовлен. Почему? Аргументы иссякли и потребовалась помощь классиков?»

В. Небензя: «Вообще-то я читаю художественную литературу. Конечно, «Алиса в Стране чудес» оказалась у меня не случайно. Та цитата, которую я приводил. Кстати, в тот же день независимо от меня на нее, на эту цитату, и на эту книгу ссылался министр Лавров. Конечно, мы не могли не обратить внимания, потому что сходство и схожесть с происходящим и происходившим вчера очевидны».

Ж. Агалакова: «В Великобритании сейчас лихорадочно ищут доказательства нашей вины, а существуют ли доказательства нашей невиновности? Можем ли мы вообще об этом говорить?»

В. Небензя: «Вообще в нормальной системе права принято сначала предъявлять сначала доказательства вины и доказывать их в суде. Это комильфо. Поэтому для начала нам должны предъявить какие-то доказательства нашей вины. Мы, как видим, не только не предъявляется никаких доказательств, но появляются все новые и новые факты и свидетельства, которые вообще могут в один прекрасный день перевернуть все это дело с головы на ногу. У меня вообще в последнее время возникает вопрос, а был ли мальчик?»

Ж. Агалакова: «И как Вы отвечаете на этот вопрос?»

В. Небензя: «Вот сейчас, с учетом всего того, что окружает это дело, с учетом тех новых свидетельств (я думаю, что мы еще станем свидетелями появления и некой новой информации), вполне возможно, мальчика-то никакого и не было».

Ж. Агалакова: «Россию обвинили в применении боевого отравляющего вещества, что, в общем, ставит под вопрос нашу легитимность, наше участие в сирийском химическом досье, что ставит под вопрос вообще наше участие в мирном процессе в самой Сирии. Это правильная логическая цепочка?»

В. Небензя: «Абсолютно. Это ставит под вопрос нашу легитимность вообще, я бы так сказал. Это удар не просто по нашей роли в области сирийского урегулирования, а по нашей роли на международной арене в принципе».

Ж. Агалакова: «Давление, которое сейчас оказывается на Россию, беспрецедентно. Я, например, не припомню подобного».

В. Небензя: «Я тоже. Но вы обратили внимание, что в последние дни оно ослабло, потому что аргументов все меньше, на свет вытаскиваются за уши какие-то новые, спешно сколоченные версии. И видно, что запал наших партнеров иссякает, потому что пока им больше предъявить нечего, поскольку доказательств нет. Серьезные эксперты подвергают сомнению в принципе версию химического отравления. И когда-нибудь, когда, я надеюсь, правда всплывет наружу, тем, кто все это инициировал, придется сильно пожалеть, что они вообще все это начали».

Ж. Агалакова: «Россия выступила инициатором созыва этого Совета Безопасности ООН, хотя было совершенно точно понятно, что каждый останется при своем. В итоге каждый остался при своем. Вопрос: зачем?»

В. Небензя: «Цель созыва Совета Безопасности была не в том, чтобы он принял решение, которое нас оправдывает. Это не тот орган, и мы на это не надеялись и не рассчитывали. Цель была в том, чтобы донести до мирового сообщества нашу позицию. Потому что, хотя мы звучим убедительно, абсолютно действуя в рамках правового поля, аргументов и прежде всего здравого смысла, но, к сожалению, нашу позицию на Западе слышат не очень здорово. Слышат какофонию голосов: "highly likely", "это Россия", "ответьте", "предъявите все карты на стол". Мы, кстати, против того же, но нам ничего не говорят. Но если и подается здесь какая-то российская позиция, то, как правило, она подается в сильно препарированном виде».

Ж. Агалакова: «Вы на заседаниях обменивайтесь очень жесткими заявлениями в адрес друг друга. А вот в кулуарах это также жестко?»

В. Небензя: «Нет, мы должны оставаться людьми, поддерживать нормальные человеческие отношения. Конечно, мы не можем молчать и миндальничать, когда речь заходит о таких серьезных вопросах. Но, кстати, вы обратили внимание, что наши западные партнеры вчера на заседании Совета Безопасности были на удивление мягки? Я от них ожидал совершенно другого. Это, кстати, подтверждает, что аргументы иссякли. Больше на стол положить нечего».

Ж. Агалакова: «Какую книгу Вы принесете на следующее заседание?»

В. Небензя: «Пока не знаю, но у меня есть запас».