Владимир Путин заявил, что решение по мирному договору должно быть приемлемо для народов России и Японии

В Кремле обсудили вопрос исторического масштаба. Встреча Владимира Путина и японского премьера Синдзо Абэ. За каждой деталью этих переговоров следят все ключевые игроки на международной арене. Речь, прежде всего, о подготовке к заключению мирного договора.

25-я встреча за несколько лет. И каждый раз наблюдатели пытаются уловить хоть какие-то детали, по которым можно судить о том, как идут переговоры. Понятно, что сложно, но Путин и Абэ сегодня говорили как старые друзья.

«Очень приятно, что наши встречи стали регулярными, что позволяет нам обсуждать вопросы, связанные с развитием двусторонних отношений, с ситуацией в регионе. Хочу поблагодарить тебя за то, что ты принял предложение и по дороге на международное мероприятие в Швейцарии завернул к нам, в Москву. Наши коллеги в предварительном плане работали по очень многим направлениям, по линии экономики, по линии министерств иностранных дел, работали над вопросами мирного договора. Я очень рад тебя видеть. Добро пожаловать», — сказал президент России.

Международное мероприятие — это форум в Давосе, на котором Синдзо Абэ собирается выступить завтра. Но куда важнее для него решение — так это называют в Японии — территориального спора с Россией и заключение мирного договора. Не просто так он поклялся на могиле отца поставить в этом вопросе точку.

«Я хотел бы как следует обсудить вопросы заключения мирного договора с учетом результатов встречи между министрами иностранных дел и встречи переговорщиков двух стран на прошлой неделе. Кроме того, рассчитываю на откровенный обмен мнениями по двусторонним и международным вопросам», — сказал Синдзо Абэ.

Конечно, никто и не ждал, что сегодня объявят о прорыве, как бы ни торопились некоторые японские издания за пару недель до встречи представить вопрос практически решенным. Да еще и по схеме — договор в обмен на остров Шикотан и необитаемую гряду Хабомаи.

«Если для российской стороны было очевидно, что говорить будем в соответствии с духом и буквой совместной декларации 1956 года. То есть сначала мирный договор, потом разговор о двух островах, то у японской стороны было представление о том, что мирный договор легко заключить и нужно уже говорить о двух островах сразу», — говорит бывший посол РФ в Японии Александр Панов.

В декларации 1956 года и правда упоминаются Шикотан и Хабомаи и их передача Японии в случае подписания мирного договора. Но под давлением Соединенных Штатов в Токио тогда заявили претензии еще на два острова: Кунашир и Итуруп, а в 1960-м заключили с Вашингтоном договор о военном сотрудничестве. Тут уже Советский Союз потребовал для начала вывести иностранный контингент из страны, а уж потом о чем-то говорить.

В российском МИД же на прошлой неделе напомнили: Курилы и южная часть Сахалина перешли к СССР по итогам Второй мировой войны, это решение Ялтинской конференции. И Стране восходящего солнца нужно сначала эти итоги признать, ведь не стоит забывать о том, что Япония была союзницей гитлеровской Германии. В общем, фон для переговоров, мягко говоря, непростой, но стороны сегодня заявили о готовности искать компромисс.

«Впереди длительная кропотливая работа по формированию условий для выхода на взаимоприемлемые решения. Задача – обеспечить долгосрочное и всестороннее развитие российско-японских отношений на качественном уровне. И, разумеется, решение, которое предложат переговорщики, должно быть приемлемо для народов России и Японии, поддержано общественностью обеих наших стран. Мы условились продолжить усилия по организации совместной хозяйственной деятельности на южных Курильских островах», — сказал Владимир Путин.

«Задача остается нерешенной более 70 лет после окончания войны. Это непросто, но мы должны ее решить. Под нашим с президентом Путиным твердым руководством мы должны энергично проводить совместную работу по еще большему проявлению доверия в отношениях между гражданами Японии и гражданами России, в отношениях друзей с друзьями, и поиску взаимоприемлемого решения. Сегодня с президентом Путиным мы подтвердили свою решимость продолжить эту работу», — заявил Синдзо Абэ.

В общем, позиции сторон остались прежними, и в этом, похоже, нет никаких сомнений. Мирный договор, конечно, откроет серьезные перспективы сотрудничества, но и без него есть немало совместных проектов. Японские специалисты участвуют в строительстве третьей очереди завода по производству сжиженного природного газа на Сахалине и в модернизации хабаровского аэропорта. А российские ученые разработали детекторы для поиска топлива после аварии на атомной станции «Фукусима».

«На экономическом треке сотрудничество России и Японии движется позитивно, есть очевидные достижения. Однако, по нашему общему с господином Синдзо Абэ мнению, качественного сдвига пока не произошло и потенциал кооперации двух стран задействован еще не в полной мере, не полностью. Поэтому обсудили идею о проработке более амбициозных планов по расширению экономических связей в ключевых сферах: от торговли до инвестиционного и технологического взаимодействия. В частности, уже на ближайшие годы можно было бы поставить цель увеличить товарооборот между Россией и Японией в полтора раза, до 30 миллиардов долларов, это как минимум», — сказал президент России.

Экономика экономикой, но есть в наших отношениях и место прекрасному — японский премьер сегодня вспоминал весеннюю Москву и восторгался зимней, а еще делился впечатлениями от прошедшего чемпионата мира по футболу.

«В прошлом году в Россию, на чемпионат мира по футболу приехало большое количество болельщиков из Японии. Они были приняты очень тепло во всех регионах вашей страны. И очень много японцев у себя дома, в Японии, борясь со сном, все-таки разница во времени, смотрели по телевизору прямую трансляцию матчей и ощущали атмосферу и настроение различных городов России. Мы поставили перед собой цель к 2023 году удвоить количество визитов, то есть 200 тысяч человек в каждую сторону, итого – 400 тысяч», — сообщил С. Абэ.

И, конечно, культура — не зря перекрестный российско-японский год был объявлен прошлой весной в Большом театре. Все-таки у нас много общего, не только любовь к искусству, и это наверняка лишь на пользу в решении политических вопросов. Касается и мирного договора.