Президент России о либерализме, Скрипалях, торговых войнах в интервью газете The Financial Times
Что думает российский лидер о самых болевых точках международной повестки? Интервью Владимира Путина влиятельной британской газете The Financial Times вызвало огромной интерес.
Вопросы президенту задавали самые острые — возможный конфликт в Иране, холодная экономическая война Китая и Америки, «дело Скрипалей». Британских журналистов очень интересовала тема политических рисков.
И тут Владимир Путин ответил, что у русских есть поговорка на этот случай, но он ее к политическим решениям России не применяет. О чем еще спрашивали британцы и что их зацепило больше всего?
Интервью Владимира Путина влиятельной британской газете The Financial Times многие политики читали в самолете по дороге на саммит «Большой двадцатки». Так, Дональд Туск и Тереза Мэй успели его прокомментировать уже в Японии, где, как и во всем мире, газета доступна уже в печатном виде. Возможно, таким образом президент России заранее, еще до начала встречи на высшем уровне, обозначил важнейшие темы предстоящих переговоров.
Впрочем, главный редактор газеты Лайонел Барбер и его московский коллега Генри Фой начали интервью именно с перечисления болевых точек международной политики: это и возможный военный конфликт в Иране, и бескомпромиссная торговая война между Китаем и США, в которой впервые в истории в таких масштабах применяются санкции. Что в этих условиях ждет Владимир Путин от встречи лидеров стран «Большой двадцатки» в Японии?
Владимир Путин: «Мне бы очень хотелось, чтобы все участники «Двадцатки» подтвердили свое намерение, хотя бы намерение вырабатывать общие правила, которых все будут придерживаться. Хотя, конечно, в современных условиях трудно ожидать каких-то прорывных решений или судьбоносных решений, на это вряд ли мы можем сегодня рассчитывать».
Что касается торговой войны между США и Китаем, то, по мнению президента России, ее истоки надо искать в неожиданных последствиях глобализации экономики.
Владимир Путин: «Китай воспользовался этой глобализацией, в том числе и для того, чтобы вытащить из нищеты, из бедности миллионы китайцев. Смотрите, доля стран «семерки», скажем, сократилась с 58% до 40% мирового ВВП. Ну, это должно отразиться как-то в международных институтах. Это общая позиция и России, и Китая. Это справедливо».
Лайонел Барбер: «То, что Вы сказали, это абсолютно увлекательно. Президент России защищает глобализацию, в то время как президент Трамп атакует глобализацию. Россия и Китай определенно стали гораздо ближе друг к другу. Не кладете ли вы слишком много яиц в китайскую корзину?»
Владимир Путин: «Во-первых, у нас яиц достаточно, а корзин, куда их можно раскладывать, не так уж и много. Второе, мы всегда оцениваем риски. В-третьих, наши отношения с Китаем не продиктованы сиюминутной политической либо какой другой конъюнктурой».
Слово «риск» в этой беседе встречалось много раз — и в ответах, и в вопросах.
Лайонел Барбер: «Есть ли новый риск, связанный с гонкой ядерных вооружений?»
Владимир Путин: «Думаю, что такой риск есть. Соединенные Штаты вышли в свое время в одностороннем порядке из Договора по противоракетной обороне. Теперь в одностороннем порядке также фактически вышли из Договора о ракетах средней и меньшей дальности. Теперь на повестке дня Договор о сокращении стратегических наступательных вооружений, СНВ-3. Если и этот Договор прекратит свое существование, то, по сути, в мире вообще не будет никаких инструментов, сдерживающих гонку вооружений. И это плохо».
Лайонел Барбер: «Увеличилась ли Ваша готовность принимать риск, Ваш так называемый аппетит к риску?»
Владимир Путин: «Риск всегда должен быть оправдан. Это не тот случай, когда можно применить известную веселую расхожую фразу «кто не рискует, тот не пьет шампанского».
Лайонел Барбер: «А какова отдача от того риска, который Вы взяли на себя в Сирии?»
Владимир Путин: «Мы добились даже большего, чем я ожидал: уничтожено большое количество боевиков, которые планировали вернуться в Россию. Мы все-таки сохранили сирийскую государственность, не допустили там хаоса, например, как в Ливии. Я уже не говорю, скажу прямо об этом, чего скрывать, о мобилизации наших Вооруженных сил. Наши Вооруженные силы получили такую практику, которую невозможно было бы себе представить ни при каких учениях в мирной обстановке».
Конечно, британских журналистов интересовали отношения России и Соединенным Королевством.
Лайонел Барбер: «Видите ли Вы возможность какого-то улучшения в англо-российских взаимоотношениях для того, чтобы мы могли пойти дальше и оставить позади вопросы, которые очень чувствительны? Вот, например, ситуация со Скрипалями?»
Владимир Путин: «Здесь можно бесконечно друг другу претензии предъявлять. Нам говорят: вы отравили Скрипалей. Во-первых, это нужно будет доказать. Этот господин, Скрипаль, он и так был наказан. Он же был арестован, получил срок, отсидел. Он был уже наказан. Он в принципе не представлял никакого интереса. Надо просто это оставить в покое уже, пускай спецслужбы сами разбираются с этим делом. Но мы знаем, что, скажем, тот же бизнес в Великобритании, они хотят с нами работать, работают и намерены работать в дальнейшем».
Ближе к концу интервью Лайнел Барбер и Генри Фой подняли тему глобального конфликта между, как они выразились, элитами и населением. Они перечислили Brexit, успех партии «Альтернатива для Германии» и для многих неожиданную победу Трампа на выборах. Владимир Путин назвал это признаком кризисом либерализма.
Владимир Путин: «Так называемая либеральная идея, она, по-моему, себя просто изжила окончательно. По некоторым ее элементам, наши западные партнеры признались, что некоторые ее элементы просто нереалистичны, мультикультурализм и так далее. Вот когда началась проблема с миграцией, многие признали, что да, это, к сожалению, не работает. Я не сторонник того, чтобы немедленно все заткнуть, завязать, закрыть, распустить, всех арестовать, разогнать. Нет, конечно. Либеральную идею тоже нельзя уничтожать, она имеет право на существование, и даже поддерживать нужно в чем-то. Но не надо считать, что она имеет право на абсолютное доминирование, вот о чем речь».
В интервью Владимир Путин дал оценку многим политикам, с которыми ему приходилось встречаться. Тепло отозвался о Билле Клинтоне, вспомнив, что тот помогал ему, начинающему президенту, освоиться на международной арене. Ответил и про Дональда Трампа.
Владимир Путин: «Господин Трамп, он же не карьерный политик, у него свое видение мира и свое видение национальных интересов США. Я, например, не согласен со многими способами решения проблем, которые он использует. Но знаете, в чем дело, на мой взгляд? Он талантливый человек. Он очень тонко чувствует, что ждет от него избиратель».
От традиционных вопросов о преемнике Владимир Путин не стал уклоняться.
Владимир Путин: «Я без всякого преувеличения Вам скажу, что я думаю об этом всегда, начиная с 2000 года. Ситуация меняется, меняются определенные требования к людям. А в конечном итоге, я скажу это без всякого кривляния и преувеличения либо без всякой красовки, в конечном итоге решение должен принять российский народ».
Интервью никак не заканчивалось, и когда пошли вопросы про философию и религию, Владимир Путин ответил с юмором.
Лайонел Барбер: «Религия не является опиумом народа?»
Владимир Путин: «Нет, не является. Но я чувствую, что Вы далеки о религии, потому что уже без пятнадцати час ночи по московскому времени, а Вы все продолжаете меня мучить. Как у нас говорят, креста на Вас нет».
Любопытно, что из почти полуторачасового разговора с президентом России для заголовка интервью британские журналисты выбрали слова Владимира Путина о кризисе либеральной идеи. Зацепило.