В Волгограде жильцы многоквартирного дома могут оказаться на улице

Теперь о судебном процессе в Волгограде, от исхода которого зависит, останутся или нет на улице жильцы многоквартирного дома. Собственно, он и есть объект тяжбы. По нынешним нормам закона это самый настоящий самострой. Участок, на котором дом возведен, предназначен для индивидуального строительства: дачи, или коттеджа. Однако люди покупали там квартиры. И уверяют, что с документами тогда все вроде бы было нормально. Почему вообще подобная история стала возможной?

В Волгограде впервые на скамье подсудимых люди, которые незаконно превратили обычный коттедж в многоквартирный дом и распродали его по частям. Те, кто купил квартиры у Сисака Давтяна и Гайка Саргсяна, теперь живут в страхе потерять свое единственное жилье. И тратят сотни тысяч рублей, чтобы устранить недоделки.

«Здесь нарушение норм было очень комплексным и всебъемлющим. Дом этот вел свою постройку с конца 90-х. Это было одноэтажное здание даже. Потом уже они как клетушки надстроили и достроили его до тех размеров, что мы видим сейчас», — рассказывает прокурор Дзержинского района г. Волгограда Вячеслав Яковлев.

Они слепили его из того, что было и разделили на девять квартир. Но тех, кто покупал это жилье, не смутили ни двор, который похож на лабиринт, ни странная планировка внутри дома.

«Я оказалась в затруднительной ситуации, мне нужно было срочно жилье. Кредит большой не давали, у родителей тоже не было много денег. И был вопрос: купить комнату в очень плохом общежитии или вот эту квартиру», — поясняет Анна Попова.

Районная администрация заметила самострой только через четыре года. И подала на жильцов в суд с требованием снести незаконно возведенный дом. Следующие несколько лет превратились для жильцов в кошмар. Оказалось, что ни санитарным, ни противопожарным, ни строительным нормам здание не соответствует. Чтобы сохранить свое единственное жилье они проводили экспертизы и исправляли недочеты. Все за свой счет.

«Все переделки вместе около 600 тысяч обошлись. У нас есть в каждой квартире гидрант, 12-метровый шланг для тушения пожара, в каждой квартире пожарная сигнализация и в коридоре», — рассказывает Анна Попова.

Меры противопожарной безопасности оказались просто цветочками по сравнению с тем, что пришлось проводить перепланировку, переделывать канализацию и прорубать дополнительные окна. Сейчас, по словам Дмитрия Загорского, жильцы снова собирают деньги — около 200 тысяч — на еще одну экспертизу, которая и определит: останутся ли люди в своих квартирах или потеряют: и жилье, и вложенные в него деньги.

«Были риелторы, были все. Кто проверял это. Я понадеялся на них! Они смотрели Госреестр. Все проверяли. Все числилось законно», — недоумевает Дмитрий Загорский.

«Вот вы спрашиваете, почему я не усомнилась. Потому что некий чиновник, вот, пожалуйста, Наджаров, Иванова, они посчитали эти сделки чистыми», — поясняет Анна Попова.

В руках у Анны свидетельство на право собственности: ее квартиры и земли. Несколько лет назад Росреестр без проблем выдавал такие документы. Оформление шло по так называемой упрощенной системе регистрации. Этим и пользовались недобросовестные застройщики. А люди, покупавшие квадратные метры, были уверены, что с их новым домом все в порядке. Сейчас, по мнению сотрудников Росреестра, такие сделки невозможны. С 2017 года действует новый закон.

«В данной норме содержится прямой запрет на регистрацию отдельных помещений в жилых домах», — говорит пресс-секретарь Управления Росреестра по Волгоградской области Евгения Федяшова.

И даже если мошенник захочет продать квартиры как доли, теперь ему это вряд ли удастся. Правовую экспертизу сделки должен будет провести нотариус.

Не будет лишним заглянуть в интернете в публичную кадастровую карту. Если вам предлагают квартиру в доме, расположенном на земле для индивидуального строительства — ждите неприятностей.

За последние несколько лет в Волгограде были выявлены 100 самовольно построенных многоквартирных домов. Снести еще до продажи успели всего пять из них. Заключить мировые соглашения и сохранить свое жилье удалось жильцам только половины самостроев. Не останутся ли на улице остальные — непонятно до сих пор.