О пользе оппозиции говорил президент в новой части проекта «20 вопросов Владимиру Путину»

Протест, который укладывается в рамки закона, это благо, лекарство от черствости чиновничьего аппарата. О том, что оппозиция не только не вредит — помогает, заявил президент в интервью агентству ТАСС. «20 вопросов Владимиру Путину» в этот раз посвящены отношениям с социально активной частью общества. Это та сила, которая готова и может добиваться решения сложных вопросов в экологии, социальной сфере, менять жизнь своих городов. И тут еще раз важная оговорка: главное при этом оставаться в рамках дозволенного и не вредить тем, кто рядом.

Андрей Ванденко: Почему с активной частью общества государство предпочитает общаться с помощью дубинок?

Владимир Путин: Неправда. Активная часть общества — не только так называемая несистемная оппозиция, которая нарушает действующий закон. Зачем Вы так сужаете активную часть общества? Активная часть общества — это и волонтеры, их уже миллионы у нас, миллионы уже. Вы знаете, я иногда смотрю на них с восторгом, прямо со слезами на глазах, потому что действительно очень здорово люди работают.

Быть социально активным, вообще говоря, очень хорошо, заметил Путин. Это объективно идет на пользу всем, поскольку таким образом можно избавляться от назревших проблем, от несправедливости и черствости бюрократов. В этом смысле, полагает президент, люди, выступающие с критикой действующей власти, необходимы.

Владимир Путин: И это очень хорошо, что такие люди есть. Что касается так называемой несистемной оппозиции, и ей дай бог здоровья. Я считаю, что они нужны. Вы понимаете, я все-таки не первый день работаю. Я считаю, что они очень нужны. Они реально, я смотрю, влияют на конкретную жизнь, особенно на уровне муниципалитетов, крупных городов, так далее.

Однако право быть несогласным не дает права нарушать законы, которые написаны для всех без исключения. Активист — это вовсе не тот, кто, скажем, в маске-балаклаве безнаказанно забрасывает полицейских «коктейлями Молотова» или поджигает чужие автомобили, как это уже было, скажем, в 2002 году в Москве, после трансляции на Манежной площади футбольного матча, проигранного нашей сборной. Такие люди не активисты, а экстремисты, и рассчитывать на долготерпение общества им не стоит, что бы они себе ни воображали относительно собственной якобы безупречной правоты.

Андрей Ванденко: А когда у нас в последний раз поджигали машины?

Владимир Путин: Вот если не реагировать, будут жечь. Будут бить витрины, и от этого конкретные люди будут страдать. Вы хотите выразить свою точку зрения, свое мнение, хотите это сделать с помощью публичных акций? Ну, пожалуйста, закон это позволяет. Получайте разрешение и делайте.

Практически во всех полноценных государствах массовые акции согласовываются, за несогласованные — штрафы или тюремное заключение.

Владимир Путин: Если 12 человек, по-моему, где-то в Швеции, что ли, уже считается — массовые беспорядки. Пятерочка ломится или десяточка. У нас такого нет, понимаете?

Андрей Ванденко: Ну, трешечка.

Владимир Путин: Трешечка — это меньше, чем десяточка.

Андрей Ванденко: Тоже немало.

Владимир Путин: Тоже немало, не нарушай закон. Добейтесь, чтоб вам дали такое разрешение. Не получили и вышли — пожалуйте бриться.

Андрей Ванденко: В смысле наголо?

Владимир Путин: Ну, естественно. А как же?

Юридическое понятие «статус иностранного агента» не нравится многим из тех, кто, занимаясь политической деятельностью внутри нашей страны, деньги на эту деятельность получает из-за границы. А кто платит, как известно, тот и музыку заказывает. Путин напомнил: это ведь именно в Соединенных Штатах, которые частью российских активистов воспринимаются как эталон либерализма, исходя из необходимости защиты национальной безопасности США, придумали статус «иноагент». Причем в Америке это может стать основанием для многолетнего заключения, в России предусмотрена только административная ответственность.

Владимир Путин: И цель-то в чем? Оградить Россию от вмешательства в ее политическую жизнь извне. Никакой другой цели нет. Вот если в некоторых странах запрещают деятельность таких организаций, мы не запрещаем. Пожалуйста, они имеют право работать. Только если они получают финансирование из-за границы и занимаются внутриполитической деятельностью, они должны об этом сказать. Здесь нет ничего ущемляющего. Здесь ничего нет такого, что противоречит международной практике. Ну, не хочется как бы, может быть, кому-то говорить, что да, я занимаюсь вопросами внутриполитического порядка и делаю это из иностранных источников, за иностранные деньги. Ну, это не по-честному. Лучше бы сказать об этом.

Андрей Ванденко: То есть иноагент — это только в политике.

Владимир Путин: Абсолютно.

В этом вопросе не должно быть подмены понятий, сказал Путин. Партнерская работа с международными фондами, носящая гуманитарный характер, в экологии или здравоохранении, например, не приравнивается к попыткам влиять на тех, кто считает себя именно «политическими активистами», посредством выделения им денег иностранцами.