Леонид Менакер, кинорежиссер: «Андрей — студент первого курса Щукинского училища. Все еще толстенький. Приехал в розовом буклевом «пупырчатом» костюме, который Мария Владимировна специально заказала у портного. Андрей страшно гордился, ходил, выпячивая зад, и спрашивал: "Я алегантный?" Как-то зимой мы пришли в мансарду к его брату Кириллу Ласкари: сам Андрей, Саша Ширвиндт, артисты из Театра сатиры. Вечер прошел под лозунгом «Водки явно не хватило». В "Астории" купили еще "Столичной". Был гололед. Андрей, одетый в приталенную дубленку и большую меховую шапку, как ребенка, нес эту бутылку, прижимая к груди. Вдруг он нелепо заскользил по тротуару и упал. Мы бросились к нему: "Дрюля, что, как бутылка?" Он сказал, отряхиваясь: "Животные! Вас человек интересует или эта проклятая водка? Я вас разыграл!" Он несколько раз повторял этот трюк падения, а когда свалился в очередной раз, мы уже не подбежали. И услышали: "Идиоты! Я ее разбил!"
Лариса Голубкина, актриса, вдова Миронова: «У него была своя однокомнатная квартира, у меня — своя. И долгое время он ходил ко мне в гости. Спустя какое-то время он настоял, чтобы я все-таки зашла к нему. И вот я подхожу к двери, нажимаю на кнопку звонка. Дверь открывается, в проеме стоит Андрюша в каком-то заношенном халате из серого сукна. Я ему говорю: "Я к тебе не пойду, ты раздетый, а я просто в гости пришла". Он стоит совершенно обалдевший, а я разворачиваюсь и ухожу. Через десять минут возвращаюсь, снова звоню в дверь. Он быстро открывает ее, и я вижу перед собой Андрюшу, который одет в строгий черный костюм с бабочкой. "Так тебя устраивает?" — спрашивает. Так и начались наши отношения».
Михаил Державин, актер: «Мы играли в пьесе Федора Бурлацкого "Бремя решения" о Карибском кризисе. Спектакль вызвал огромный интерес. Роль президента Кеннеди исполнял Андрюша Миронов. Я выступал в качестве министра обороны Макнамары, начальника американских штабов играл Спартак Мишулин...
Текст пьесы документальный, произносить его было трудно, если кто-то терял нить, то восстановить ход спектакля было практически невозможно. Андрей знал, что от меня можно ждать подвоха, и даже старался не смотреть мне в глаза. И вот как-то на сцену вышел Спартак Мишулин с тонкой тетрадкой в клеточку. Спартак положил эту тетрадку, и я увидел написанное в ней единственное слово "бомбардировка". Дело в том, что во фразе "На вторник назначена бомбардировка Кубы" он не мог выговорить слово «бомбардировка» и сделал себе шпаргалку. Не говоря ни слова, я одними глазами указал Андрюше на тетрадь. Он, давясь от смеха, прошипел мне на ухо: "Сволочь! (его любимое слово.) Я буду жаловаться Плучеку". Дальше все актеры захохотали, произошла полная потеря текста, и спектакль был сорван.
В следующий раз Андрей подошел ко мне и очень серьезно предупредил: если я не перестану шутить, то на этот раз он обязательно все расскажет Плучеку. Все уже ждали этой злополучной сцены, и тогда Спартак произнес замечательную фразу: "На вторник назначен бомбовый удар по Кубе". Играть после этого уже никто не мог...»
Эльдар Рязанов, режиссер: «У него были смешные присказки и прибаутки, которые я запомнил. Когда в Риме (на съемках фильма "Невероятные приключения итальянцев в России". — прим.ред.) он подходил к особо роскошной витрине, он начинал петь: "Пусть ярость благородная вскипает, как волна..." Когда он видел что-то очень вкусное, одновременно сладкое и мучное, он говорил:
— Это можно не есть, это можно просто прикладывать.
И он показывал, куда прикладывать, а именно к животу.
Когда какой-нибудь невежда многозначительно бросал:
— Вы знаете, мне не понравился последний фильм Бергмана!.. — Андрюша тут же парировал:
— Вы знаете, Бергман о вас тоже неважного мнения...»
Василий Ливанов, актер: «Решил я как-то подшутить над Мироновым. Позвонил ему в день рождения, 8 марта, и сообщил, что нужно немедленно поехать на "Мосфильм" для съемки, поскольку вся труппа ждет. Андрей поверил и помчался на студию, но его не впустила охрана, поскольку день был праздничный и выходной. Андрюша не обиделся, но задумал мщение и скоро осуществил его. Однажды мы столкнулись с ним на студии. Миронов что-то с наслаждением жевал. Я был голоден и спросил его: "Ты что жуешь?". "Шоколад", — ответил Миронов. — Из Швейцарии привезли, великолепный вкус"... "Дай-ка", — попросил я. Миронов полез в карман, вытащил кусок коричневой плитки и протянул мне. Я запихал плитку в рот и едва не сломал зуб. "Швейцарский шоколад" оказался обыкновенным сургучом».
Игорь Кваша, актер: «Он никогда не был скучным. Андрей был очень остроумен, и даже если за столом оказывались такие записные остряки, как Горин, его все равно нельзя было перебить — настолько он фонтанировал шутками. <…> Очень часто он делал это сознательно. Но он не был эдаким весельчаком, как может показаться на первый взгляд. Особенно в последний период его жизни, когда стал заниматься режиссурой и очень много думал о будущем. Очень любил моего сына Володю и был свидетелем на его свадьбе. В начале застолья в ресторане была напряженная атмосфера, и я попросил Андрея как-то разрядить ее. Он стал говорить, что у него болит голова и нет настроения. "Ну, ты понимаешь, что у Володьки останется ощущение, что свадьба была скучная", — сказал я ему. "Ах, да… Все понял", — ответил он и через минуту уже стоял на ушах, и все хохотали».
Левон Оганезов, музыкант: «Более четырех лет я аккомпанировал Андрею Миронову. <…> Он работал не только для публики, но и для себя, удовлетворяя свое ненасытное актерское стремление к совершенствованию. Я тоже, конечно, старался этому соответствовать. Я, например, равнодушен к одежде: есть какой-то костюм, галстук — все обычно и у меня не вызывает сомнений. Но для Андрея это был почти вызов. "Надо во всем быть элегантным! — кричал он. — Как ты ходишь, что это за туфли?!" Или: "Я выброшу этот галстук к…" Или еще: "Погладь рубашку, на тебя люди купили билеты!" и т.д. Все это говорилось по-доброму, но требовательно. Я даже начал надевать бабочку, хотя никогда раньше ее не носил».
Михаил Воронцов, актер, однокурсник Миронова: «Однажды Юра Волынский (однокурсник Миронова и Воронцова. — прим.ред.) сказал, что он съест ведро макарон и выпьет пол-литра водки. Миронов говорит: "Нет, я не верю. Какое ведро?" — "Эмалированное". Мы пришли на Рахмановский, домработница Катя сварила ведро макарон, положила полкило масла сливочного, сыру зеленого, поставили пол-литра Юрке, и Юрка стал есть и пить. Он съел все ведро и выпил пол-литра. У Миронова потекла слеза, и он сказал: "Я так не смогу". Вот весь был Андрюшка в этом. Он всегда хотел быть первым».