Произвольная программа

«Первые годы никаких элементов, ничего не учил. Мы играли, кидались льдинками, кидались кубиками»

— Всем привет! Это подкаст «Произвольная программа». Я Максим Траньков, и сегодня у меня самый честный разговор. Честный, потому что тренеру нельзя врать. У меня в гостях заслуженные мастера спорта Евгения Тарасова и Владимир Морозов. Привет, ребят!

— Привет!

— Привет!

— Рад, что вы наконец добрались до меня. Я давно этот разговор планировал, вы это знаете. Но вы были заняты.

— Я поступила в Международный олимпийский университет на спортивный менеджмент, и с сентября у меня началась учеба.

— А кем ты руководить собираешься, когда окончишь институт?

— Ну, в идеале – школой, в которой работает Федя.

— А... Неплохо. То есть ты хочешь доминировать над своим мужем, быть его начальницей?

— Я думаю, мы договоримся.

— Ну а Владимир чем занимался? Или он, может, сам нам ответит?

— Я восстанавливаюсь в университете после академотпуска.

— После всех тех... Сколько раз я тебе говорил: «Дурак, окончи университет!» И ты все-таки решился?

— Ну да.

— Послушал.

— На самом деле у Вовы два высших образования уже есть, и тот университет, который я ему говорил окончить, – это МГУ, тоже на менеджмент. И Вова его забросил, пока готовился к Олимпийским играм. Это уже третье образование у него будет. Так что умный парень. Ты стал у нас тем, кем тебя видели многие и многие критики фигурного катания?

— Не критики, а один человек – это мой отец. Когда я был ребенком, была у него мечта – сделать из меня хоккеиста. Но как-то получилось, что... немножко не в ту сторону пошел в детстве.

— Я почему говорю про критиков? Потому что я тоже всегда говорил: «Блин, почему ты в хоккей не играешь?» И многие люди говорили, что Вовка – хоккеист, который катается в фигурном катании. Потому что ты большой, сильный, Каспарайтис такой рыжий.

— Меня вообще в спорт поздно отдали, в шесть лет. И в хоккейную школу, в хоккейную группу в этом возрасте уже не брали людей, которые не умеют вообще стоять на коньках, кататься. Это был ЦСКА. В шесть лет меня привели на каток, и тренер сказал: «Никто не будет с тобой возиться. Надо научиться кататься». Поэтому меня отвели в ближайшую секцию, наверное. Оздоровительная группа была – как было по правде. Три раза в неделю было фигурное катание по 45 минут в 6:30, до школы.

— С тех пор Вова очень любит рано вставать.

— Да.

— И в принципе вставать вообще.

— Да. И начал заниматься, мне это понравилось. И как-то так сложилось, я сказал, что хочу остаться. Первые годы никаких элементов, ничего не учил. Там было весело. Мы играли, кидались льдинками, кидались кубиками – всякой фигней занимались на льду. Просто прикольно проводили время. Наверное, это и была замануха.

— Что было все весело.

— Ну да. Все казалось радужным.

— Женя, тебя в хоккей тоже отдали?

— Нет, в хоккей меня не пытались отдавать. В четыре года нас с сестрой мама привела на каток. Рядом с домом был у нас такой стадион - «Ракета». Тоже чтобы мы не сидели дома, чтобы чем-то занимались. И отдали на фигурное катание. Мама рассказывает: «Надели коньки на обеих. Лера, во-первых, боялась и не хотела, у нее не получалось, а ты сразу побежала. Не поехала. Тебя на лед поставили - и ты побежала на коньках».

— Мало кто знает, но ты ведь еще принимала участие в юниорских Гран-при в одиночном катании.

— В одиночном, да. Из Казани...

— Для Казани это очень круто.

— Это было очень круто, да.

«Ко мне подошел Стас Морозов и спросил прямо в лоб: "Будешь с Рыжим кататься?" Я стою на него смотрю: "Буду"»

— А вы помните момент, когда познакомились, друг друга увидели? Не встали в пару, а вот... первую встречу, общение.

— Да, конечно. Это было у нас на катке, на «Вдохновении» тебе знакомом. Женя приехала из Казани. Точнее, ее привез Егор себе.

— Егор Чудин – первый партнер в парном катании Евгении Тарасовой. Сейчас работает тренером на том самом катке.

— В 14 переехала в Москву, и в этой группе уже...

— А как? Подожди, этот момент... Ты успешная одиночница, которая выступает уже в сборной, – и ты едешь в пары, в новый вид для себя.

— Потому что я очень хотела... Я наблюдала за парным катанием, мне очень нравилось. Я тренерам говорила, что хочу в пары. Они такие: «Давай ты еще год подождешь».

— То есть отпускать тебя не хотели?

— Не хотели, нет. Потом уже сказали: «Давай мы тебе подберем хорошего тренера, найдем партнера, и тогда мы тебя со спокойной душой отпустим».

— И тут ты приезжаешь в Москву с широко открытыми глазами, заходишь на каток, а там Вова, и ты думаешь: «Тьфу ты! Не того-то я взяла».

— Не того выбрала. Мы второй сезон катались с Егором в паре, готовились к соревнованиям. Первый раз тогда отобрались на финал Кубка России, приехали на кубок, там заняли третье место. Но по ходу этого сезона... У Егора уже такое было: или шоу, или продолжать кататься. Он меня на семь лет старше, и у него уже...

— Ну понятно, да.

— ...туда-сюда. «Давай в шоу, давай в шоу». Я говорю: «Я в шоу не хочу».

— Ну рано еще.

— «Это точно, 100%». И в какой-то момент ко мне подошел Стас Морозов и спросил прямо в лоб. Вот так подошел, спросил: «Будешь с Рыжим кататься?» Я стою на него смотрю: «Буду».

— У меня очень богатый опыт в том, чтобы, будучи спортсменом, попробовать множество тренеров. У вас едва ли не еще богаче этот опыт. Вы прокатались в разных странах, у разных специалистов, впитывали абсолютно разную, иногда противоречивую информацию. Расскажите немножко про этот путь, про тех специалистов. Может быть, про кого-то, кто вам особенно помогал. Потому что от Робина Шолковы до Этери Тутберидзе – для меня это вообще как... Я катался у парных тренеров в России, это понятно, но Робин Шолковы и Этери Тутберидзе – это для меня вообще какие-то две разные планеты.

— Такая мысль пришла в голову, что на протяжении всей нашей карьеры мы как такая экспериментальная пара. Я катался с Ниной Михайловной еще до вашего приезда, потом мы с Женей еще прокатались два года, и у нас дальше эксперименты продолжались. У нас в команде потом появился Робин Шолковы, тоже на пару лет.

— Я поясню, что Робин Шолковы – это легендарный партнер Алены Савченко, вместе с которым она стала пятикратной чемпионкой мира и дважды - бронзовым призером Олимпийских игр.

— Ты еще забыл добавить, что это твой самый главный соперник был на протяжении всей твоей карьеры.

— Это уже ты можешь добавить. Конечно, Робин еще и был нашим с Татьяной Волосожар самым заклятым соперником.

— А тогда, после Робина, мы опять поменяли тренера, уже начали работать непосредственно с тобой. Потом у нас была Марина. И в конце уже – группа Этери Тутберидзе. То есть у нас прямо череда таких экспериментов была на протяжении всей карьеры.

— Подожди, почему экспериментов? Потому что Стас – это человек, который только-только начал тренировать, да? Поэтому эксперимент – как у него получится? Какой следующий эксперимент?

— Робин тоже.

— Робин тоже, да? Еще иностранный специалист, в Россию приехал. Как он будет работать с русскими? Потом...

— Потом с тобой.

— Потом с тобой тоже.

— Потом со мной. То есть вы все каких-то этих...

— Новичков.

— ...дилетантов брали. Потом со мной и потом с тренером танцев.

— Да.

— И потом с тренером одиночного катания. Ну да, интересный путь.

— Но я хочу еще подметить: так как мы тренировались все время в Москве и в Москве как таковой школы парного катания на то время, когда моя молодость была еще, не было такой сильной... То есть все парные виды были либо в Питере, либо в Перми.

«Когда он пришел, на нем просто не было лица. Он был весь серого цвета. Видно было, что он прямо зажат, скован»

— Ну и как итог всех этих перипетий с тренерами и так далее – первая Олимпиада, 2018 года, вы в команде. И первая ваша медаль – это медаль командная. Расскажите немножко про участие в командном турнире, серебро Олимпийских игр, Пхенчхана-2018.

— Эти две Олимпиады кардинально отличались по настрою, по впечатлениям и по эмоциям. В 2018 году прям хотелось выступить. Я ехал, скажем так, на праздник. Когда мы заехали в деревню, настолько сама эта атмосфера, сами эти соревнования прям попали в душу, и мне настолько это нравилось с первых минут, когда мы еще только регистрировались в гостинице... И настолько было непривычно видеть там другие виды спорта. Поэтому, когда все зимние виды объединены под одной крышей, скажем так... И конечно, с боевым настроем. Готовились к соревнованиям, но...

— Ну вы же шли на золото. Давай не будем так уж прямо... романтику тут разводить. Вы же приехали туда лидерами в парном катании, лидерами сборной. То есть вы были первой парой, победителями финала Гран-при, вы были двукратными чемпионами Европы.

— Угу.

— Да.

— И как разминка - командный турнир.

— Конечно.

— У меня здесь, в подкасте, уже очень много было и спортсменов, и тренеров. И одним из них был Миша Коляда...

— Я смотрел.

— ...который невольно стал антигероем этой ситуации, неудачно выступив в короткой программе. И он мне сказал в подкасте, что единственными, кто его поддерживал, из всей команды, из ребят, были ты и Дима Соловьев.

— Ну да. А что было делать? Мы жили, во-первых, все в одной квартире, втроем. Понятно, что после такого выступления человек очень сильно переживает и его надо как минимум...

— А как он переживал? Расскажи, что ты видел, может быть, изнутри. То, что можно рассказать.

— Ну, когда он пришел, на нем просто не было лица. Он был весь серого цвета, такое ощущение. Не было лица. И видно было, что он прямо зажат, скован. И я думаю, надо же все равно парня поддержать. Во-первых, ему произвольную катать еще. Если он с такими эмоциями на произвольную выйдет, то еще хуже может быть. Ну... Да нет, просто по-человечески абсолютно поддержали и сказали: «Ну, собирайся на произвольную».

— А что говорить спортсмену в такой ситуации? Что ты ему сказал? Он, представляешь, разговаривает с человеком, который является лидером сборной и идет на золотую медаль. А есть еще Медведева, Загитова в команде, которые тоже надеются на эту медаль. А он вот так вот. Что?.. Какие слова ты нашел? Что ты сказал? Примерно хотя бы, о чем вы говорили?

— Примерно дело было так. Миша катал утром, и следующими после него выступали мы. Мы перед автобусом смотрели с телефона трансляцию. Посмотрели выступление одиночников, вздохнули и поехали выступать сами. Выступили...

— Это же тоже тяжело – после... Мне было легко. Я выступал просто после Жени Плющенко - так же точно в Сочи, четырьмя годами ранее, - и он, наоборот, меня зарядил. Я очень волновался. Я посмотрел Женю и думаю: «Ну все! Не смогу так же, что ли? Выйду и откатаю».

— У меня были эмоции, что надо как-то исправлять. Мы же все-таки команда, поэтому надо как-то помогать команде. Выступили отлично, набрали 10 баллов. А вечером уже немножко, может, у него даже переосмысление произошло в голове, и стихли эмоции. Ну и просто: «Мишань, такое случается».

— Потом серебряная медаль все-таки. Какой-никакой триумф. Да, может, могли золото выиграть, но выиграли серебро. Все равно классно, первые Олимпийские игры для вас – сразу же серебряная медаль. Потом личные соревнования, где вы боретесь ноздря в ноздрю со своими заклятыми друзьями из Китая, Вэньцзин Суй и Конг Ханом. И кажется, что вот-вот сейчас будет все хорошо. Но произвольная программа – и вы даже медаль упускаете. Не то чтобы золотую, а в принципе медаль.

— Деревянную... получили.

— Расскажите немножко об этом. Вот день произвольной программы. Почему так? Вы же анализировали столько раз, столько времени прошло.

— Сложно, конечно, об этом говорить. Это прямо такой удар был после соревнований, но все же это жизнь, это спорт. И случились две непоправимые, скажем так, ошибки, на которые... Не знаю, можно... Наверное, стресс, или очень хотелось эту медаль и прямо выпрыгивали из штанов в момент проката. Сказалось, может быть, что это первая Олимпиада, или какая-то неопытность. Тут уже никто не разбирался. Единственное, я помню, что сразу выключил телефон, запихал все вот так – костюмы, коньки – в рюкзак и ушел в закат. Мне куча звонков – от родителей, от друзей, от родственников – все мимо. Я, кстати, встретил тебя в деревне, и ты единственный, кто поддержал меня и сказал правильные слова, что надо дальше кататься, дальше выступать. Для меня это был прямо траурный день, и я вообще не знал, что делать дальше. Вроде как есть медали, есть Европа, есть и с мира медали. Зачем дальше что-то продолжать, когда все, конец света случился? А ты мне объяснил, что это нормально. «Ты первый раз. Зацепились, поборолись. Ваша Олимпиада впереди – следующая».

— А ты что?

— Я просто не знала, куда мне деться. Мне было настолько плохо, что я вот... Вову, весь тренерский состав подвела, и я тоже ушла.

— А подвела? Что случилось? Ты волновалась или как-то?..

— Мне кажется, да, я очень боялась, потому что знала, что...

— Ты просто не справилась морально?

— Угу. И даже после этого... провала моего я вышла... Мы еще на катке были, я вышла в коридор. Там тренеры стояли, там судьи стояли, и все как-то так сказали: «Ну ничего страшного, все в порядке, все бывает. Ну не получилось - не получилось». А мне было... «Ну как это? Олимпиада! Как это - ничего страшного? Вы о чем?» И все, я тоже ушла в комнату в деревне, сидела там, не выходила, общалась только с мамой. И, наверное, на следующий день, когда мы с Вовой встретились и поговорили, Вова тоже сказал там...

— А что мама говорит в таких случаях?

— Мама? Мама говорила: «Ничего страшного, мы тебя все равно любим».

— Все говорят «ничего страшного».

— Да. «Мы тебя все равно любим, все хорошо».

— Женя, а где твое платье в горох теперь? Ты его на Масленицу не сожгла?

— Кстати, хорошая идея. Хотелось. Нет, оно висит дома, в Казани причем.

— На выставке?

— Да, как не надо делать.

— Это платье с произвольной программы сезона 2017/2018. То самое четвертое место в Олимпиаде.

— Эти трусы в горошек. Мне до сих пор припоминают эти трусы в горошек, поэтому я очень не люблю это платье.

— Для тех, кто к нам только присоединился, напомню, что это подкаст «Произвольная программа». Я Максим Траньков. У меня в гостях мои спортсмены Евгения Тарасова и Владимир Морозов. Но потом сразу же вам как обухом по голове еще прилетела новость от тренера.

— Да.

— Сразу же после Олимпийских игр. Как это было? Можете рассказать именно об этом моменте, когда после такого, казалось бы, неудачного проката... И так-то произвольная программа была, наверное, как мне кажется, в вашей карьере самая неудачная. И еще этот прокат, а потом еще эта история с тренером. Как это было? Как я оказался в вашей жизни?

— Это не было таким, скажем так, сюрпризом. Когда начинался олимпийский сезон, в новостях вышла очень большая статья от Нины Михайловны.

— То есть вышло интервью Нины Михайловны Мозер, вашего тренера.

— Да. «Я устала, я все, не хочу больше тренировать». Я такой... «Чего? Начало сезона только».

«После Игр она сказала: "Ребят, я больше тренировать не буду"»

— В начале олимпийского сезона вы узнаете, что ваш тренер, в принципе, работать не хочет.

— Мне показалось, это странное заявление или интервью, но работали мы в команде, никаких нареканий не было, до Олимпиады шли вместе, работали вместе. Мне как минимум это на тот момент показалось странным. Но потом, после Игр, она сказала: «Ребят, я больше тренировать не буду».

— Она сказала просто: «Я прекращаю тренировать, ищите тренера».

— И, недолго думая... вы нашли не тренера, а комментатора, который на этих Олимпийских играх находился в составе команды Первого канала и комментировал фигурное катание.

— Мы же в одной группе катались. Мы видели, как вы тренировались. Ты нам всегда помогал очень.

— Ты нам еще программу ставил.

— Программу ставил, да.

— У нас страница перелистнулась, и началась новая глава, новое четырехлетие, в которое мы уже пошли в другом составе.

— И как оно было?

— Ой, чего только не было, если честно! Да, на первых порах было очень тяжело. В плане... мы были втроем в основном. Все вместе это наваливается, и какие-то организационные вопросы уже ложатся на наши плечи. То есть не было менеджера, но как-то первый год еще более-менее было. Сейчас никто не работает поодиночке. Любой вид, любая группа - это прямо целый штаб, целая коллегия специалистов, тренеров. Кто-то отвечает за хореографию, кто-то - за скольжение, кто-то - за парные элементы, кто-то - за физическую подготовку. То есть получается целая команда. Уже прошли давно те времена, когда работает... один тренер со спортсменом или с парой.

«Мы оба понимали, что пара на льду из нас очень хорошая и перспективная. И рушить все, что на льду на данный момент есть...»

— Дело в том, что, когда вы ко мне пришли в 2018 году, была же не только проблема со льдом, с тем, что я новичок, и так далее, а еще была между вами, скажем так, проблема личная: вы перестали быть парой в жизни. Вы встречались долгое время. И именно в олимпийский сезон так получилось, что вы расстались. И это притирание друг к другу снова - оно все на мои плечи легло. Просто я хотел бы понять, как можно сохранить такой плюс-минус успешный тандем и в то же время после такой жизненной истории, когда вы были вместе, а потом просто решили кататься. Может каждый со своей стороны рассказать?

— Ну, как получилось... Мы оба понимали, что пара на льду из нас очень хорошая и перспективная. И рушить все, что на льду на данный момент есть, – это было прям...

— А в жизни рушить можно?

— В жизни тоже был, конечно, тяжелый такой, переломный момент.

— Но ты была инициатором?

— Да. Но было сложно.

— Как всегда, женщины во всем виноваты.

— Есть такое.

— В фигурном катании точно так.

— Это я могу на себя...

— И выигрывают женщины, и виноваты во всем.

— Ну, был какой-то сложный... Не какой-то, а было сложно. И поговорили, приняли решение. Все это нелегко было, но нужно было как-то сохранять именно фигурное катание, потому что у нас обоих были цели. Прошла одна Олимпиада, была неудачной. Но завершать в 20-22 года карьеру не хочется. И не имеет смысла тогда все, что было до. Ну, как-то... было сложно.

— Я скажу проще. Приоритеты были расставлены. И спортивная карьера – она не такая длинная. И есть вещи невозвратные. Ты можешь обратно сойтись, разойтись – в жизни у всех по-разному складывается. Люди по два раза свадьбу играют и по три. А если ты свою спортивную карьеру упустил, то неважно, по каким причинам, ты уже время назад не отмотаешь. И твое тело не будет таким, каким было в молодости.

«После чемпионата мира, который тоже неудачно у нас сложился, у меня началась депрессия»

— Спасибо, Вова. Просто есть очень интересная история про то, как мы попали к Этери Георгиевне Тутберидзе. Дело в том, что я это спродюсировал, когда мы были на турнире в Голландии.

— Ты думаешь, надо это рассказать?

— И в Голландии был Глейхенгауз Даниил Маркович – с Морисом, на этом же турнире. И мы там общались с Даней. И я Дане закинул идею, что мы должны попасть на Олимпийские игры, попасть в команду. Какая будет сильная команда, если мы все, нашим клубом (тогда уже Team Tutberidze), приедем и будем выступать. «Очень классная идея, и вы нам поможете». Я понимал, что безо льда дальше нам сложно. Как оказалось, Даня эту идею донес до Этери Георгиевны, и они были готовы к тому моменту, что вдруг мы придем когда-то. Но после чемпионата мира, который тоже неудачно у нас сложился, опять четвертое место, об этом не очень принято говорить у нас, не модно, но у меня началась депрессия. То есть это прям настоящая депрессия, настоящий в моей жизни сложный момент. У меня опускались руки. Я думал, что я ничего не могу, ничего делать не умею и уже вообще не понимаю как. И в этот момент, когда я вам сказал: «Попробуйте подойти к Этери», я прям вас толкал: «Иди, иди, иди». И Вова пошел, или вы вместе пошли поговорить с Этери Георгиевной, но я-то не хотел идти. И мне интересно стало, почему вы все-таки сказали: «Если пойдем, то только с ним». Ведь она вам предлагала других специалистов.

— Потому что на переправе коней не меняют. Предолимпийский сезон закончился, следующий год – олимпийский. Каких-то новых специалистов, с которыми придется заново... То есть не с тобой - они как бы подхватили и в общем русле пошли все вместе, а именно переиначивать просто не хотелось. И я считал, что этого вообще нельзя делать.

— Я от себя могу сказать только слова благодарности за этот путь. Он был интересным, эмоциональным для меня. В конце жизни я буду вспоминать это все еще раз, что-то, может, себе напридумываю, но это классный кусок жизни. Я нисколько не жалею. Я подумал: «Ну катался бы, как все, в этих шоу, играл бы тысячи ролей». Но эмоций, которые тебе дают Олимпийские игры как тренеру... Стать тренером призеров Олимпиад - это только благодарность. Это действительно был шанс, который как-то, может, не на 100%, но получилось реализовать. Поэтому я только спасибо могу сказать.

— И мы тебе можем сказать спасибо.

— Да.

— Мы приезжаем в Пекин уже другой командой. Уже все вместе едем: Этери Георгиевна, Даниил Маркович, и я, и Сергей Викторович Дудаков, и Леша Тихонов (он комментирует, тоже на все тренировки приходит). Практически всем составом находимся. Паша Слюсаренко тоже до Олимпиады доехал. Мы все шестеро, наша шестерка великолепная, на Олимпиаде. И тут новость: в команде мы выступать не будем, вынуждены 23 дня сидеть ждать произвольную. И вы продолжали тренироваться, катать целиковые прокаты. Мы выходили как на обычные тренировки. Для вас это как было? Как вы это воспринимали?

— Ну...

— Каждый день как соревнование.

— Да.

— Давайте зрителям приоткроем тайну и расскажем, как вы узнали о том, что кататься в команде не будете. С самой сильной короткой программой сезона!

— За день до начала командных соревнований проходит наша тренировка, парная.

— Мы катаем чисто короткую программу.

— Да, нас три пары. И буквально за пару минут до конца тренировки выезжала машина... Мы стоим на льду, нас собирает федерация, и объявляют состав на командные соревнования на следующий день. И объявили... Мы так переглянулись. Понятно. Пойдем готовиться к личному. Значит, все хорошо будет в личном. Мы даже с Вовой потом обсуждали. С одной стороны, можно сказать, нам сыграло на руку, что мы не участвовали в командных, потому что был уже опыт командных соревнований, когда круто покатались, отдали эмоции. А тут, наоборот, у тебя есть шанс именно в личном выплеснуть все то, что ты копил, тренировал. И я думаю, что... Как произошло, так и должно было быть.

— Две недели готовились. Я считаю, это было неплохо. Очень пошли на пользу прокаты на основной арене, где мы выступали. Мы катали там и произвольную, и короткую. И когда ты 10 раз откатал произвольную чисто...

— На этом льду.

— ...выходишь на старт и знаешь, что и 11-й раз прокатаешь чисто.

— Хоть кто-то знал. И потом произвольная программа... Прокат жизни показали, как его называют ваши болельщики. И я, наверное, тоже.

— Ох, получилось...

— Вторые. Шестьдесят сотых. Для вас это поражение или победа?

— Я не считала это поражением. И до сих пор как-то... Я была настолько рада, что в нужный момент мы сделали все!

— И что к себе нет никаких претензий.

— Да. И то были: можно было и здесь чуть-чуть, по мелочи... Но глобально - да, мы сделали все в этот момент. И я радовалась. Прям...

— А я-то как радовался! Это серебро с золотым отливом, но все равно серебро. Но я скажу, что для меня это было... Я не был расстроен, потому что с утра, еще за несколько часов, боялся об этом мечтать. Правда. Как только приходила мысль, что может быть медаль, я ее от себя отгонял и говорил: «Ты тысячу раз выходил с ними на лед, надеясь на медаль. Не думай!» Честно, я боялся мечтать. Поэтому для меня это не было поражением. А тебе, Вова? Ты же максималист.

— Ты с языка снял у меня. Конечно... золото-то получше.

— Но те же самые китайцы, ваши вечные соперники. Если бы кто-то другой выиграл, вам было бы легче? Или, наоборот, вы проиграли достойно тем, с кем шли бок о бок?

— Ребята тоже очень долгий путь прошли. Они тоже заслуживают. Но у них была ошибка. Вот это как бы...

— Достойные соперники, не стыдно таким проигрывать. Мы очень уважительно относимся к этой паре. Они большие мастера, много делают интересных вещей, которым следующим поколениям надо учиться.

«Да, мы завершаем свою спортивную деятельность»

— Но хватит о соперниках успешных. Можно ли, оглянувшись назад... Я постараюсь вспомнить примерно все: двукратные чемпионы Европы, трехкратные чемпионы России, дважды серебро чемпионатов мира, бронза чемпионата мира, два серебра Олимпийских игр, личное и командное, причем на двух разных Олимпиадах. Успешная карьера или так себе?

— Да, успешная. Ну давай!

— Успешная, успешная.

— Если у вас такая успешная карьера, дальше-то что? Куда дальше идти? На какие замахиваться горизонты? Есть какие-то планы?

— Грандиозные.

— Люди спрашивают, пишут: «Где же Рыжики?»

— Не будем ходить вокруг да около. Да, мы завершаем свою спортивную деятельность. Не приостанавливаем.

— Мы завершаем карьеру. Соревновательную карьеру, да.

— К сожалению (может, для кого-то к радости), на соревнования мы больше не поедем и выступать не будем.

— А как вы к этому пришли? Как принимали решение? Коллегиально? Или кто-то говорил: «Ну давай еще покатаемся»?

— Это камень в чей огород?

— Того, кто любил фигурное катание с самого детства. Я к тому, что Женя уже вышла замуж. Может быть, хочет семейного уюта, родить дитя, продолжить род Климовых.

— Я просил в прошлом году, чтобы еще один год мы покатались. Хотелось после Олимпиады покататься. И Женю не пришлось долго уговаривать. Я попросил: «Женя, давай покатаемся еще годик, покайфуем на соревнованиях - без нервотрепки, без напряжения такого прям большого».

— Просто в кайф покататься, повыступать?

— Для себя, да. И она сказала «да».

— Чего он лишается, а что приобретает?

— Это позже узнаем. Мы уже поговорили: мы получаем по образованию каждый. И, безусловно, сейчас, пока в форме после спорта, какие-то ледовые шоу. И надо заниматься каким-то саморазвитием, найти себя в жизни, делать то, что нравится.

— Тогда у меня прямой вопрос. Женя, понятно уже, будет руководить мужем в Сочи. Если слабый тренер Максим Траньков позовет тебя на помощь, придешь? Я же к тебе пришел.

— Консультантом?

— Вторым тренером, например.

— Так вас уже трое. Четвертым, получается?

— Так я тебе про будущее говорю.

— Макс, конечно, приду.

— Или даже меня заменишь.

— Это вряд ли.

— Давайте немножко про личную жизнь. Я знаю, да и все знают, Женя - супруга Федора Климова, олимпийского чемпиона и серебряного призера Олимпиады в Сочи в паре с Ксенией Столбовой. А Вова Морозов одинокий или нет?

— Нет. Я не одинокий, все хорошо, Максим.

— Не надо писать внизу телефон твой, чтобы девчонки могли такому красавцу позвонить?

— Они и без тебя уже пишут.

— Расскажи, кто, чего...

— Половинка не хочет.

— Она не хочет, чтобы афишировали?

— Там знаешь какие эти... грымзы сидят... Сразу клюют.

— Ребята, спасибо огромное, что пришли, рассказали свою историю, свои планы на жизнь. Помните, у вас огромная армия болельщиков, они вас очень любят. Обязательно катайтесь, радуйте их в спектаклях, не снижайте планку, продолжайте тренироваться перед каждым шоу, и тогда ваше долголетие будет, уже в шоу, практически бесконечным.

— Спасибо.

— От себя лично - спасибо, что вы у меня в жизни были как спортсмены. И, пожалуйста, оставайтесь в моей жизни теперь как друзья. Я вас очень люблю, вы это знаете. И мы семья, всегда об этом помните. Я всегда приду к вам на помощь.