Вчера в Гааге, в тюремной больнице умер Слободан Милошевич
Со смертью последнего президента ныне уже не существующей Югославии на Балканах закончилась целая эпоха. Как ни относись к Слободану Милошевичу, но он много лет был лидером единственного европейского народа - верного друга и союзника России. Эта дружба уходит в века - в православной Сербии есть пословица - в небе Бог, а на земле Россия.
Международный Гаагский трибунал был создан специально для суда над военными преступниками в бывшей Югославии, но, конечно, главным подсудимым, оправдывающим само существование всего этого трибунала, стал Слободан Милошевич. У этого трибунала есть свое лицо - одержимая только ей понятной жаждой справедливости швейцарский прокурор Карла дель Понте. Для нее смерть Слободана Милошевича - очередное поражение в ее карьере, она сама признается в этом в интервью итальянской газете Република. "Я в ярости. Все оказалось потеряно в одно мнгновение. Смерть Милошевича представляет для меня полное поражение."
Трибунал по бывшей Югославии создавали в спешке. Тогда, в первой половине 90-х это назвали "принудительной мерой для поддержания мира". Мира на Балканы трибунал так и не принeс, зато, по мнению многих, дискредитировал саму систему международного правосудия.
Леонид Ивашов, военный эксперт: "Трибунал действительно зашел в такую тупиковую ситуацию. Он показал антигуманным институтом. Он показал себя институтом, который, собственно говоря, права человека с одной стороны защищает, но и грубо нарушает. Это политическая смерть его."
Против создания этого трибунала выступали не только практически все государства бывшей Югославии, но и ряд стран-членов Генеральной Ассамблеи ООН. Но гаагская машина набирала обороты. В качестве доказательств использовались даже откровенные фальсификации. Как, например, история о якобы существующих лагерях смерти в Боснии. Придуманная американскими специалистами по пиару.
Томас Дайхман, журналист: "Это была одна из величайших мистификаций последнего десятилетия прошлого века. Эта подмена надолго определила отношение мирового сообщества к происходящему на Балканах. Обществу была навязана аналогия с холокостом, концлагерями и нацизмом, организованными исключительно одним народом - сербами."
В списки трибунала были внесены около ста человек, которые обвинялись в военных преступлениях. В большинстве своeм почему-то сербов. Однако на Балканах сотрудничать с трибуналом не спешили, и очень долго большинство камер для заключeнных в Гааге пустовало. Ситуация изменилась в 2000 году, когда к власти в Сербии пришла прозападно настроенная оппозиция. В качестве доказательства лояльности Европе и США, первым в Гаагу полетел Милошевич.
Процесс над Милошевичем, вместо показательной акции, стал процессом над самим трибуналом. Вместо ожидаемого покаяния главный обвиняемый Слободан Милошевич день за днем доказывал несостоятельность суда. Евгений Примаков, вызванный в Гаагу в качестве свидетеля защиты по делу Милошевича, был настолько потрясен несправедливостью, что даже написал книгу об увиденном.
Евгений Примаков, председатель ТПП России, Гаага, ноябрь 2004: "Вне зависимости от отношения к Милошевичу, как к политику, сейчас мне кажется, мы должны сказать правду, а правда заключается в том, что напраслины очень много возводится в его адрес незаслуженно."
Главный прокурор суда Карла дель Понте - одно из главных действующих лиц гаагского трибунала. Швейцарская судья, известная тем, что вела большое количество громких, но развалившихся в суде дел. В Гааге именно она занимается сбором доказательств против наиболее высокопоставленных обвиняемых. Говорит, что перед законом равны все. Но на практике получается совсем наоборот.
Лояльный к НАТО бывший премьер Косово Рамуш Харадинай, хоть и обвинялся в геноциде, но имеет свободу передвижения и занимается политикой. А вот его менее сговорчивый коллега Милан Бабич, бывший лидер хорватских сербов, в 2003 году сдался трибуналу сам, рассчитывая на снисхождение. Но приговор не смягчили: он получил 13 лет. На прошлой неделе главной новостью из Гааги стало его загадочное самоубийство.
Вчера в своей камере умер Милошевич, чей процесс, как утверждали в Европе, и так слишком затянулся. Брат бывшего президента Югославии, пристально следивший за судом, не стесняясь, называет виновных в смерти брата. Это те, кто, несмотря на рекомендации врачей и гарантии российских властей не отпустили Милошевича на лечение в Москву.
Но суд над Милошевичем продолжается и после его смерти. Сегодня прокурор Карла дель Понте заявила, что вопреки православным обычаям, тело Милошевича может быть выдано родственникам не раньше, чем через неделю. А вместо соболезнований прокурор посетовала, что не сможет и дальше судить бывшего югославского лидера.
Наверное, из смерти делать политику нехорошо, но, как говорил Наполеон, политика - это судьба, а от судьбы, как известно не уйдешь. Посмертная судьба Милошевича - несмываемый уже укор его судьям. Во-первых - человеческий - просили же под гарантии страны отпустить на лечение в Россию - не отпустили, не дали, так сказать уйти от европейского правосудия. Он от него всe равно ушел и одновременно спас репутацию своих обвинителей - потому что, останься Милошевич в живых, всем бы окончательно стало ясно, что судить его по большому счету не за что. От того что он просидел все это время в Гааге жизнь ни в Сербии, ни в Косово лучше не стала. Тем более что за время суда над ним, под обвинения, предъявленные Слободану Милошевичу, вполне подпадают и его обвинители - одна война в Ираке, чем еe не оправдывай, принесла жертв больше, чем все Балканские конфликты во времена его правления. Поэтому приговор Милошевичу теперь могут вынести только история и его собственнный народ.
"Никто не имеет права бить вас" - с этих слов началось восхождение Слободана Милошевича к вершинам власти. Эти слова, сказанные в 1989 году косовским сербам, и повторенные потом в разных вариантах сербам хорватским и боснийским стали самой главной ошибкой последнего президента ныне не существующей Югославии. Все последующие годы стали доказательством обратного - бить сербов отныне было позволено всем.
Сын последовательной коммунистки и православного священника, Слободан вырос законченным циником. Диктатура установленная им в стране, была лишена всякой идеологии. Народу было разрешено верить во все, что угодно. Каралось не инакомыслие, а любая попытка посягательства на его, Милошевича, личную власть. В войнах, начавшихся на руинах Союзной Югославии в 92-ом, сербы были обречены на предательство. Белград, всегда был больше озабочен растущей популярностью сербских лидеров на передовой, чем реальным положением вещей на линии фронта.
Одной рукой давая надежду сражающимся сербам, Милошевич другой подписывал сепаратные соглашения с Западом. Дейтоновский мирный договор, перечеркнувший все, за что сербы воевали 3 с лишним года, был подписан Милошевичем в обход лидера боснийских сербов Караджича. Популярность последнего, поставленного Милошевичем в Дейтоне вне закона, уже 10 лет спасает Караджича от выдачи в Гаагу.
В 98-ом, когда война начиналась уже в самой Сербии, в Косово, люди наученные Боснией уже не сомневались, в том, что финал будет тем же. Не сомневались, но шли в бой. Не за Милошевича, а потому что, в отличие от него во что-то верили. К осени 98-ого сербские войска сломили сопротивление албанских боевиков, оставался последний удар. Запад пригрозил бомбардировками и Милошевич отвел войска. Война разгорелась с новой силой. Бомбардировок избежать не удалось. Концепция Запада изменилась - зачем тратить время на договоренности с вечно торгующимся, изворотливым Милошевичем, сербам нужна новая власть.
После трех месяцев бомбардировок всей территории страны, Милошевич соглашается со всеми требованиями Запада. Из Косово в спешном порядке выводится армия, вопреки всему сумевшая сохранится и готовая к бою. Вслед за ней край покидают сотни тысяч сербских беженцев. Режим, 10 лет спекулировавший на чувстве собственного достоинства, целого народа был обречен.
Весной 2000, после переворота в Белграде, названного затем революцией, Слободан Милошевич попадает под домашний арест. Казалось настал момент, когда ему придется ответить перед своим народом за десятилетие предательства. Однако у Запада на него были свои виды. Милошевич тайно вывозится из Белграда в Гаагу. Отныне сербы не имеют права даже на то, чтобы самим судить своего Президента.
10 лет власти Милошевича - это еще и 10 лет уничтожения Югославии. Страна, некогда ставшая инициатором движения неприсоединения, с развалом Советского Союза была обречена. Неприсоединившиеся стали опасны. Некогда одно из самых мощных европейских государств уничтожали всем миром. Особенно доставалось тем, кто пытался этому сопротивляться. Сербы, всеми силами старавшиеся сохранить хотя бы собственную государственность, были объявлены виноватыми. Приговор Милошевичу в Гааге был нужен, чтобы раз и навсегда снять вопросы об истинных виновниках балканского кошмара последнего десятилетия 20 века.
Годы суда, миллиарды долларов, тридцать тысяч страниц обвинения - все оказалось напрасным. Милошевич очень хорошо знал своих оппонентов. С легкостью он опровергал все обвинения в геноциде того или иного балканского народа. Как всегда, спасая себя, он выглядел спасителем своей страны. Эта роль ему всегда давалась как никакая другая. Но достоинство, с которым он сыграл ее до конца, было подкреплено одним. Он знал, что единственный вопрос, на который ему нечего было бы ответить, вопрос об издевательстве над сербским народом, в этом суде ему не зададут никогда!