Ушел из жизни экс-мэр Москвы Юрий Лужков
Умер Юрий Михайлович Лужков. Вне сомнений, он сам по себе был знаком времени, символом времени. Времени, конечно, не сегодняшнего. Но все же того, из которого сегодняшнее выросло.
Время Лужкова мощное, полнокровное. Те, кто его не любил — их, что скрывать, немало, — упрекали его, по сути, в одном — в отсутствии меры и вкуса. Чего бы это ни касалось: финансов, строек, облика заново возведенного им города, культурных предпочтений, облика самого градоначальника, его речи, его жестов и пластики.
И они были правы, наверное, его критики. Но такова уж природа. Мощь редко бывает тонкой. Стихия всегда неразборчива. Но она, стихия, сдвигает горы, меняет мир вокруг нас до полной неузнаваемости. Именно это и случилось в эпоху Лужкова. И для этого нужна была мощь, а не тонкость.
Вот такой был образ времени — немного хитроватый, немного простодушный, агрессивный, наверное. Но, в общем, искренний. А главное — это же вот про всех нас тогда, нравится нам это или нет. Про всех, кто делал, а не говорил. Время это было такое — очень хотелось что-то делать. И можно стало наконец.
Но те, кто говорил, размышлял, писал, осмыслял, у них другие отношения с этим временем, с его образом. Имеют право. Но не будем забывать, как в нашем детстве часто повторяли, говорить — это не тяжести переносить. А он переносил. И перенес. Так что вечная память, Юрий Михайлович.
Юрий Лужков умел сказать ярко. Вот про трудолюбие: «Мне очень хочется сделать какой-нибудь горшок своими руками. Может быть, ночной даже горшок, неважно». Вот самоирония, про особенности прически, которые заставили его полюбить кепку: «Кепка защищает некоторые обнаженные части моего тела». А вот обобщающее, при определенных обстоятельствах это можно адресовать всем и каждому: «Работаете вы хорошо, но больше так работать нельзя».
Председатель Мосгорисполкома Лужков пришел на хозяйство весной 1990 года, когда, как казалось, от выдачи товаров по талонам до уличных беспорядков оставалось всего ничего.
«Был такой момент даже, когда он сказал, зачем я за это взялся. Настолько была сложная ситуация: пустые полки, грязные улицы, ничего не хватало, криминал. Он вывел Москву и москвичей из того тяжелейшего кризиса», — сказал Владимир Ресин, в 1990 году заместитель председателя исполкома Моссовета.
Во время своих объездов Москвы не гнушался тем, чтобы взять в руки метлу или лопату. Знаменитую кепку Лужкова москвичи видели там, где случалось чрезвычайное происшествие, на которые жизнь города в девяностые была богата. Сам он тогда описывал свою работу так: «Это шесть лет работы дворником. А не в домоуправлении, в таком шлаковом дворе с выгребными ямами. Это называется синдромом собственной спины».
Спина Юрия Михайловича выдержала. Столица, которая поначалу выглядела как немытый и голодный беспризорник, при нем постепенно становилось иной — кольцевая «дорога смерти» стала десятиполосным МКАДом, на месте диких уличных рынков начали появляться супермаркеты, а в Манеже, как позже в Гостином дворе или в Коломенском, именно благодаря жизнелюбу Лужкову стали проводить не только серьезные мероприятия, а и ярмарки меда.
Мэр доверял своему вкусу и интуиции по части градостроения, в результате появился «лужковский ампир» — радикальная эклектика во всем: от башенок на каждом новом высотном здании до небоскребов Сити и гигантского Петра Первого авторства Зураба Церетели. Скульптор и образ самого Юрия Лужкова, своего друга, воплотил в том виде, в котором мэр самому себе нравился более всего.
«Это символично – очищает и приводит в порядок, это вот символ дворника», — сказал Зураб Церетели.
Рейтинги популярности Лужкова практически никогда не опускались ниже 60%. Пенсионерам сохранили все льготы, включая бесплатный проезд, выплачивались «лужковские надбавки», а социальные программы выполнялись без оглядки на кризисное время. Бывало, что мэр лично учил продавцов делать «правильные» бутерброды из куска хлеба и сосиски.
На праздничных городских мероприятиях он всегда от души пел. Не подпевал, а именно пел, в полный голос. В дуэте предпочитал баритон Иосифа Кобзона.
При Лужкове начиналось расселение «хрущевок», появлялись и новые станции метро, построили Третье транспортное кольцо, но главный символ той эпохи — восстановленный храм Христа Спасител Святейший патриарх Московский и Всея Руси Кирилл, выражая соболезнования в связи с кончиной Юрия Лужкова, особенно подчеркнул его роль в «строительстве новых храмов и восстановлении порушенных в прошлом святынь».
О том, что Юрий Лужков много сделал в 90-е, в очень сложный постсоветский период, сегодня написал в «Твиттере» нынешний мэр Москвы Сергей Собянин, выразив соболезнования родным и близким.
Авторитет мэра в 90-е годы среди политиков был таков, что его личная позиция влияла и на действия коммунистов, и на действии реформаторов.
«Я мог в любое время суток ему позвонить и договориться о порядке действий. С тех пор мы не разбили в Москве ни одной витрины, не перевернули ни одной машины. Мы проводили многотысячные митинги, манифестации. Они были строго в рамках закона», — вспоминает глава КПРФ Геннадий Зюганов.
«Это сильнейшая политическая фигура. Я это знаю не понаслышке. 1993 год, тяжелейший кризис связан противостоянием Ельцина и парламента. И, конечно, позиция Лужкова позволила тогда удержать и Москву, и Россию. Равно как и на выборах 1996 года», — отметил председатель правительства с мая 1999 года по август 1999-го Сергей Степашин.
Президент, выразив сегодня соболезнования в связи с кончиной Юрия Лужкова, подчеркнул его роль в том, что на переломе эпох Москва «стала одним из лидеров возрождения России». И особо Владимир Путин выделил помощь тогдашнего мэра столицы Севастополю: «Мы всегда будем помнить его искреннюю, сердечную поддержку севастопольцев и моряков-черноморцев. Как не раз, вопреки всем обстоятельствам и дипломатическим протоколам, он прямо говорил, что Севастополь – русский город».
Вместе с Евгением Примаковым Юрий Лужков основал предвыборный блок «Отечество — вся Россия», который позже вошел в состав новой партии «Единая Россия». Фактически он был одним из тех, кто сформулировал и поддерживал в нулевые политический консенсус.
Когда в 2010-м Лужков был снят с должности мэра, казалось, просто пришло время. Харизмы и работоспособности — того, чем привык брать Лужков — для развития Москвы уже было недостаточно. Он уехал из Москвы. Разводил пчел, выступал с лекциями, серьезно занимался сельским хозяйством.
«Трудился фермерством, я это знаю не с чужих слов. Вплоть до того, что он садился за руль, убирал и сеял. Это вот Лужков. Он такой, какой есть», — сказал государственный советник Татарстана Минтимер Шаймиев.
Занимался тем, на что у Лужкова-мэра просто не хватало времени. И каждый свой проект он измерял масштабами главного дела своей жизни — масштабами своей любимой Москвы.
«Чтобы все было таким, как Москва, широким, размашистым, хлебосольным, таким праздничным и свободным», — говорил Юрий Лужков.
