Во французском Анже сотни людей читают по очереди вслух «Войну и мир» Льва Толстого
Туристы, которые в эти дни оказались во французском городе Анже, могли наблюдать уникальную картину. Местные жители, невзирая на время суток и погоду, читали по очереди "Войну и Мир". Строки великого Толстого можно было услышать даже в четыре утра. В необычном действии принимали участие студенты, домохозяйки, бизнесмены, в общем, все желающие. К подготовке своих номеров участники представления подошли творчески.
Над набережной, замком, готическим собором, сонными мансардами и пустыми кафе эхом разносится Толстой. Читает месье Бернадет. Его очередь. Все зрители, кроме жены, дома, в уютных кроватях, а он промозглым ранним утром стойко несет вахту любви к русскому классику.
Свой отрывок Полин несколько дней репетировала вслух дома. До фестиваля миловидная сотрудница рекламной компании на "Войну и мир" не решалась. Слишком большая книга. Вот поэтому Толстой так похож на Гюго, считает Полин: они оба писали хорошо, но много.
Сравнивать себя с другими - правило фестиваля. На три дня Анже - столица мира. В этом году - мира восточного. Берут самое вкусное. Безапелляционное "мэйд ин Тайван" площадь делает игрушечной, в китайском квартале на средневековой улочке от праздника не сбежать. Просто некуда. Но самый интересный восток для французов - русский. Не в плакатах - в деталях. К примеру, книги, которыми здесь украшают витрины. От такой любви к кириллице фестиваль назвали "Окрошка". Хотя по компонентам это, скорее, солянка.
Три сотни металлических колец пытаются скатиться по соборной площади. Энергия движения, которую поставили на паузу. Кажется, замер даже воздух. Никакого подтекста - просто любовь к Эйзенштейну. По задумке немецкого художника, это кадр из фильма "Броненосец Потемкин" и знаменитая лестница. Вот так русская культура буквально окутала средневековый Анже.
На трибуне – как будто перепись населения Анже: школьные учителя, рок-музыканты, врачи, фермеры, виноделы. У этих французов общее – любовь к Толстому.
Мэр города, гордый от обладания собственной шапкой-ушанкой, а не из проката костюмов как у остальных, прочел первую строку на фестивале – название романа: "Мир и война" или "Война и мир" - как там правильно, я забыл, да и не важно - гораздо интереснее, что внутри этой книги".
Только, кажется, что толстовский "сатана Наполеон" звучит обидно. В романе описано начало конца великой империи, эпохи национального героя. На наших страницах для них – ответ на вопрос почему. "Это судьба, никто не виноват. Книга учит подходить к этому философски, ну и очень интересно читать описание баталий", - делится мыслями один из чтецов.
Не слышно Толстого было только однажды. Классика заглушила "Калинка". На флэш-моб ночью собрались, в основном, студенты. Распевали песню, зная только одно слово. Этого хватило, чтобы спеть ее дважды.
Читая, отставали от графика примерно на час. Но не потому, что было тяжело. Удовольствие растягивали. Со сцены уходить не спешили, читали "с чувством, с толком, с расстановкой".
Под занавес, как будто в награду, пошел снег. И пусть не настоящий, зато каждый смог почувствовать себя хоть немного русским.