Громкая премьера Чеховского театрального фестиваля от грузинского режиссера Роберта Стуруа
Спекталь-предсказание, премьера Чеховского театрального фестиваля от грузинского режиссера Роберта Стуруа. «Конец игры» – пьеса нобелевского лауреата Сэмюэля Беккета, которую ставили в разных уголках мира, в том числе на оперной сцене «Ла Скала».
– Мы сыграли всего три спектакля и потом остановились, считайте, что это премьера, – говорит Леван Берикашвили, исполнитель роли Нагга, актер Театра им. Шота Руставели.
Долгожданная премьера. Вернуться на сцену труппа Тбилисского национального театра Руставели мечтала полтора года. Спектакль «Конец игры» по Беккету Роберт Стуруа задумал давно, поставил в феврале 20-го. Всего несколько показов. И пандемия. Постановка невольно оказалась пророческой.
– У меня всегда было ощущение какого-то грядущего, не очень приятной катастрофы, и вдруг оказалось реально, своеобразное предупреждение человечества, – признается Роберт Стуруа, художественный руководитель театра им. Шота Руставели, режиссер спектакля «Конец игры».
Страшная мировая катастрофа. Выжившие люди вынуждены жить в замкнутом пространстве. Они нуждаются друг в друге, но при этом постоянно враждуют. Пьеса нобелевского лауреата и одного из основоположников театра абсурда, Сэмюэля Беккета, написанная в 1957, оказалась пугающе актуальной в 2020.
– Это виноваты все. Все. Целый мир виноват, что так пришли. Была бы другая жизнь, другое отношение друг к другу, так бы не случилось, – считает Давит Уплисавшили, исполнитель роли Хамма, актер Театра им. Шота Руставели.
– Мы не обращаем внимания на мелкие грехи. И вот это привыкание к грехам — самое отвратительное, – уверен Роберт Стуруа, художественный руководитель театра им. Шота Руставели, режиссер спектакля «Конец игры».
Главный герой Хамм — тезка сына Ноя из библейской притчи о потопе. Он слеп и почти обездвижен, но продолжает быть тираном для своего слуги.
Смех почти истерический. Ведь и для героя конец неминуемо близок. Но он не перестает отвоевывать территорию, даже у своих родителей. Старики раздражают его воспоминаниями о былой жизни. Он заставляет их дожидаться смерти в мусорном баке.
– Они же, вот мать особенно, она очень чувствительна. Она не хочет, чтобы так случилось, и она жалеет сына, не себя, а сына. И она умирает как-то легко, лишь бы он был там и хорошо чувствовал себя, – рассказывает Нана Пачуашвили, исполнительница роли Нелл, актриса Театра им. Шота Руставели.
«Конец игры» ставили в разных уголках мира, в том числе на оперной сцене «Ла Скала». Для своей версии Стуруа сократил оригинальный текст почти в два раза, сохранив многослойность беккетовских смыслов в простых словах и декорациях.
Осколки старого мира: стены в комнате будто из разных эпох. Но одного цвета, серого. И это неспроста. Серый здесь — цвет сомнения. Он не черный и не белый, не определившийся. Как и сами герои.
Слуга Клов не знает: бросить своего хозяина или остаться. Персонажи в пограничном состоянии: не то живы, не то уже мертвы. Так же, как и мир, между небытием и шансом на будущее.
– Герой встречает мальчика, Хамм говорит: убей, его убей, не то, он останется в живых и народит новое поколение, – говорит Роберт Стуруа, художественный руководитель театра им. Шота Руставели, режиссер спектакля «Конец игры».
Спектакль про жизнь и про смерть, про конец и начало. Дуализм философской притчи, легко применимый в реальном мире.
– Многие говорят, что это пессимистическая пьеса, а я говорю, что когда человек знает, что с ним творится, какой у него диагноз, он больше должен надеяться на спасение, – делится Роберт Стуруа, художественный руководитель театра им. Шота Руставели, режиссер спектакля «Конец игры».