В Пушкинском музее открылась выставка «Парижские вечера»

Поразительный результат, который дала встреча русского и французского искусства и яркие судьбы тех, кто это искусство создавал. Открытие завтра, но кое-что можно увидеть прямо сейчас.

Район Монпарнасс. Бульвар Распай. Дом 229 — апартаменты на верхнем этаже. Здесь нет мемориальной таблички, или музея, дом по-прежнему просто жилой. Сложно представить, что именно здесь все и начиналось.

Салон польской баронессы Елены фон Эттинген и ее двоюродного брата, художника Сергея Ястребцова, известного под псевдонимом Серж Фера. В салоне встречались, спорили, творили, находили поддержку художники, поэты и писатели Модильяни, Матисс, Аполлинер, Кокто, Ларионов, Архипов. Чаще других бывал Пикассо, которому баронесса давала уроки русского языка.

«Пикассо был человеком увлекающимся, ему понравилась кириллица и русские слова, я стал включать в свои произведения буквы кириллицы», — рассказывает куратор выставки Алексей Петухов.

«Строго и сурово Пикассо вторгается в мир», — так писал Гийом Апполинер о его манере живописи в журнале «Парижские вечера», который издавала баронесса. Так назвали и выставку в Пушкинском музее в Москве. Помимо обмена новыми идеями и веяниями в искусстве, салон — это еще и место встречи авторов произведений и авторов статей о них на страницах журнала, который читали во всем мире, в том числе и в России.

«Наш московский меценат Сергей Иванович Щукин явно обращался к этому журналу, поскольку стоит раскрыть его, и можно перелистав страницы, особенно номера с Матиссом, узнать очень много вещей, которые после публикации становились частью коллекции Щукина», — рассказывает Алексей Петухов.

После парижских вечеров молодые художники полны новых идей. Серж Фера пробует кубизм, Фернан Леже буквально из салона уходит на фронт Первой мировой, а возвращаясь, создает из серии зарисовок полотно в духе преклонения перед техникой. В салоне не раз открывали новые имена в искусстве, среди них и Анри Руссо, тончайший колорист, создатель мистического пространства, где парижане застыли, как на иконах, а каштаны превратились в джунгли. До встречи с баронессой свои работы художник раздаривал как открытки. Сегодня они украшают коллекции ведущих музеев мира.

«Они собственно были первыми, кто стал его покупать как художника, кто открыл его как художника. В их квартире висело девять произведений Руссо. Это больше, чем у Щукина. И лучших! К сожалению, с ними они потом расстались. Деньги закончились, а хотелось жить и быть частью искусства», — рассказывает директор Государственного музея изобразительных искусств им. А.С.Пушкина Марина Лошак.

Баронесса задумывала свой салон как место встречи, где выходцы из России не чувствовали бы себя во Франции оторванными от жизни. И встречи эти были шумными. Невольный свидетель — тогда еще ребенок, сын галериста Пьера Лобба.

«Вот на фото очередной шумный банкет. Как всегда, атмосфера непринужденная. А вот и мой отец. Он часто участвовал, но, прошу учесть, до того как женился. Собирался весь Париж — поэты, художники, коллекционеры. Народу было столько, что и на полу сидели. Открывали шампанское, поднимали их в окружение красивых дам. Неповторимая эпоха», — рассказывает Альбер Лобб, сын галериста Пьерра Лобба.

Жизнь самой баронессы фон Эттингем полна загадок. К примеру, остается тайной исчезновение ее портрета кисти Модильяни. Сохранилась только фотография. Между тем доподлинно известно, Модильяни писал два портрета: баронессы и ее возлюбленного, финского художника Леопольда Сюрважа.

Она была музой, меценатом, а позже и сама художницей и поэтессой. Ее манера и в живописи и в поэзии — сложная и многослойная. Творила под разными псевдонимами, чтобы в очередной раз заинтриговать публику и сбить с толку критиков.