В Совете Федерации обсуждают, как бороться с небезобидным «развлечением на грани» в интернете

Темная сторона интернета. Так называемые «треш-стримы», набирающие миллионы просмотров. В режиме онлайн в сети транслируется такое, что становится ясно: это отнюдь не безобидное развлечение. Иногда — дичь, часто — жестокость, а порой все заканчивается непоправимым — смертью. Как реагировать обществу? Об этом уже задумались и законодатели.

Многие участники встречи в Совете Федерации подключались к разговору по видеосвязи, то есть и это был в каком-то смысле стрим. И вот разница между тем, когда сетевые технологии используются для дела, и тем, что некоторые считают развлечением. Впрочем, для так называемых «треш-стримов» это вряд ли подходящее слово, но и цензурное так просто не подобрать.

Лицом об стол в прямом эфире — это еще из самого безобидного. А бывает и так, что пьяные онлайн-посиделки под мат-перемат заканчиваются смертью. 2 декабря погибла Валентина Григорьева, после того как блогер ReeFlay, в миру Станислав Решетников, выставил ее полуголой на мороз.

Скорая и полиция тоже приехали в прямом эфире — чья-то смерть не повод прерывать трансляцию. Решетников арестован, но, кажется, своей вины не чувствует.

- Мне кажется, у нее были проблемы с головой. Она жаловалась.

- То есть это она виновата в своей смерти?

- Нет.

- А кто?

- Случайность.

Вот еще одна якобы случайность из другого видео с теми же действующими лицами. Наконец, кто же назовет случайностью список расценок для зрителей, сколько стоит, например, сесть на бутылку? А если участники стрима согласны за деньги исполнять что угодно, то какая же тут ответственность?

Вот о ней и задумались в Совете Федерации. Например, о внесении поправок в Уголовный кодекс — трансляция преступления может стать отягчающим обстоятельством. А весь интернет — общественным пространством. Но это только часть большого плана.

«Я считаю, что, если мы на начальном этапе запретим «треш-стримы» как таковые, это уже существенно снизит аудиторию. Это первое. Второе. Я считаю, что если нам удастся провести, а я не вижу к этому препятствий, законодательство, предписывающее интернет-платформам фильтровать этот контент, мы еще больше сократим, то есть запрет, фильтрация и наказание для тех, кто нарушает закон», — считает сенатор Алексей Пушков.

Задача, говорят сенаторы, сложная. Ведь мало того, что нужно как-то отделить условно плохие стримы от безобидных, так еще не лишним будет и понять природу явления. А она, в том числе, кроется в желании аудитории не просто смотреть, но и участвовать.

«Вы отправляете блогеру донат — он просыпается. То есть он спит, вы можете отправить ему определенную сумму, у него зазвонит, там, будильник, и он проснется. И здесь вы наглядно видите, прямо воочию, в прямом эфире, свою роль зрителя. И «треш-стрим» — это просто темная сторона того, что происходит в Instagram, на Youtube и так далее», — поясняет исследователь сетевой культуры, преподаватель НИУВШЭ Екатерина Колпинец.

Вроде бы осталось понять, кто на темной стороне, и заставить выйти из сумрака, но поговоришь с популярным блогером — и понимаешь, что для многих грани разумного, мягко говоря, стерты.

Кирилл Зырянов, блогер Vjlink: Если уж вопрос стоит так, что самое трешовое я делал? Ну, взять, собраться вмиг, поехать, там, в Европу, вот в тот же день, когда вот там человеку сказал. Ну, есть у меня Шенген, за 50 тысяч рублей могу поехать в Амстердам. Вот, уехал. Ну а есть люди, которые и дома поджигали за деньги.

Выходит, для Кирилла Зырянова, больше известного под ником Vjlink, треш — это сгонять в Европу. А вот как же назвать то, что он исполняет на видео с мужчиной в костюме горничной?

Кирилл Зырянов, блогер Vjlink: Нет, не треш. Там же человек докапывался.

Тут легко почувствовать себя каким-то старомодным и даже отсталым, поскольку для автора этого материала все происходящее за столом само по себе треш. И, возможно, лютый. Но кто-то же смотрит.

Вот 20 миллионов человек, например, посмотрели стрим с погибшей Валентиной Григорьевой. Не меньше следили за тем, как умирали три человека в бассейне, в который кому-то пришло в голову бросить сухой лед. А еще полно просмотров записи самоубийства в Новосибирске. И тут, кстати, вряд ли что-то изменилось в необъяснимом желании толпы наблюдать чужое несчастье.

Можно, конечно, рассуждать о мотивах зрителей на картине Сурикова «Утро стрелецкой казни» или мотивах тех, кто притормаживает поглазеть на последствия смертельной аварии, но очевидно, что эта сторона жизни никак, к несчастью, не регулируется.