В Третьяковской галерее открылась ретроспектива Зинаиды Серебряковой

Объединены более двухсот работ художницы из российских и французских коллекций. Как говорят организаторы выставки, зрителям представят только эталонные произведения. Есть картины, которые в Россию приехали впервые, работы, написанные в самый тяжелый период — эмиграция, разлука с детьми, страх пред неизвестностью. Но даже тогда Зинаида Серебрякова использовала яркие, сочные краски, и в ее гениальных произведениях навсегда запечатлен светлый взгляд на мир.

Самая известная картина — автопортрет. Так может быть, пожалуй, только у женщины-художника. Зинаида Серебрякова изобразила себя за утренним туалетом. 1909 год, она окружена любовью, творит. Революция еще не вынудила покинуть любимое имение под Харьковом, еще жив муж (через 10 лет он умрет от тифа). Еще нет нужды покидать Родину, уезжать в эмиграцию.

«Она существовала сама по себе, вне каких-то художественных, партийных страстей, вне манифестов. Она просто спокойно, вдумчиво писала то, что видела вокруг себя», — говорит генеральный директор Государственной Третьяковской галереи Зельфира Трегулова.

Ей много позировали близкие. Вот в образе нимфы застыла родная сестра, а это завтракают дети. Часто она ловила их за повседневными делами. На экспозиции есть отдельный зал, который называется «детская». Здесь собраны рисунки, на которых четверо детей Зинаиды Серебряковой спят, едят, играют. Есть и пояснения: «Так заснул Бинька. В 2 часа дня 23 октября. В день, когда заболел скарлатиной». И чьи это слова больше — художника или мамы— уже сложно сказать.

Куратор Татьяна Ермакова показывает самые масштабные полотна Серебряковой. На них крестьянский быт. Основательные фигуры девушек, работающих в поле, или моющихся в бане — дань молодости и красоте.

«Во многих работах есть много анатомических огрехов. Она это сама знала, отмечала. Во многих и портретах мы это видим, но не слишком обращаем внимания», — говорит куратор выставки Татьяна Ермакова.

Ее можно было бы назвать самоучкой — академического художественного образования Серебрякова так и не получила, если бы не семья. В династии Бенуа-Лансере и век назад были сплошь архитекторы, художники, скульпторы, и сейчас остаются: внук Иван Николаев сам художник, бабушкина живопись перед глазами с детства.

«С точки зрения даже пластической, это мужественно, так широко, объемно это восприятие. И в то же время она имеет какой-то секрет красоты и обаяния», — говорит Иван Николаев, внук Зинаиды Серебряковой.

В эмиграции ее жизнь складывалась сложно. Из четверых детей Советский Союз выпустил во Францию лишь двоих. Разлука длилась 36 лет. Картины продавались плохо, периодически заказывали портреты — как эти, сын Федора Шаляпина с женой.

Правнучка Серебряковой показывает одну из картин, что впервые выставляют в России. Пейзажи французской Ривьеры — нега солнца и размеренных волн. Дважды художник побывала в Марокко. Африканские экспедиции поразили эмигрантку, но не этническим колоритом, а скорее яркостью красок и жизнелюбием людей.

«Она была в 28-м году, наверное, месяца полтора и в 32-м тоже месяц с небольшим. Привезла сотни работ», — говорит Татьяна Ермакова, куратор выставки.

Она писала так быстро и так жадно, впитывала окружающую красоту, чтобы потом передать ее на холсте. Зинаиды Серебряковой не стало ровно полвека назад. А ее светлый, радостный взгляд на этот мир трогает зрителя, как и прежде.