— Добрый вечер! Это подкаст «Произвольная программа». Я Максим Траньков, и сегодня у меня очень интересная гостья. В последнее время в российском спорте очень популярна тема смены спортивного гражданства. И у нас в гостях чемпионка Европы, призер чемпионатов мира, российская фигуристка Юко Кавагути. Привет!
— Привет, Макс!
«Я хотела с русским кататься. Так и началось»
— Я очень рад тебя видеть! Мы так давно не виделись, хотя долгое время соперничали. Мне кажется, что твоя история в российской сборной едва ли не самая интересная. Давай начнем с самого начала. Как так получилось, что японская фигуристка стала выступать за нашу страну?
— Я хотела кататься в парном катании, и я хотела быть учеником Тамары Николаевны. Сначала мы познакомились в Америке, а потом она решила вернуться в Россию. И я поехала за ней. И партнер... Я хотела с русским кататься. Так и началось.
— Ты влюбилась в парное катание примерно тогда же, когда и я, – увидев великих Бережную и Сихарулидзе.
— Да. Ты тоже?
— Да. Это нас объединяет. То есть ты увидела, будучи японской фигуристкой, в Японии... В Нагано?
— Да.
— То есть у себя на родине ты увидела эту замечательную пару?
— Да.
— Влюбилась в этот вид спорта?
— Да.
— Это с 1998 года ты мечтала стать парницей?
— Да.
— А лучший тренер – это Тамара Николаевна Москвина.
— Такая смелость... А сейчас я не представляю, как я ей написала тогда (еще по факсу).
— Что ты написала в факсе?
— «Я смотрела, как катаются ваши ученики Елена Бережная, Антон Сихарулидзе. Я хочу...I want to skate like her, as beautiful. So, please, take me as a student».
— То есть «Ваша пара каталась так прекрасно. Я хочу делать так же, быть вашей ученицей. Можно ли мне к вам в группу?»?
— Да.
— Ты на английском ей написала?
— Да. Только «Здравствуйте, Тамара Николаевна» написала по-русски, так как мой папа немного знает русский язык.
— А откуда?
— Учил в университете.
— Твой папа в университете учил русский язык?
— Да, поэтому у меня дома учебник есть.
— И что ответила Тамара Николаевна?
— Она сказала... Тогда в России была очень сложная ситуация, поэтому она вначале мягко отказала. Но я хотела. Она: «Тогда давайте встретимся в Америке», так как она уезжала в Америку.
— То есть ты настояла?
— Да-да.
— И она предложила тебе приехать уже в США, где готовились...
— Да-да. Но это пока я одиночница была. Первый год, как одиночница. Она меня тренировала. Мне так понравилось, как она меня тренировала.
— То есть тебе было интересно.
— Очень интересно! До этого я не знала, как развиваться в фигурном катании, а после ее занятий, действительно, мне понравилось фигурное катание. Раньше мама заставляла кататься. Я ненавидела фигурное катание, если честно.
«Американская школа – это не мой стиль»
— У нас столько общего. Почему мы раньше с тобой не общались так близко?
— В общем, я его ненавидела. Потом я увидела Лену в Нагано и так захотела кататься... И после занятий с Тамарой Николаевной, еще и еще. После ее занятий у меня результат лучше стал. Линии красивые, все совсем другое. Отличается от японских фигуристов. И юниорский Гран-при я выиграла как одиночница, а потом я захотела кататься в паре.
— То есть у тебя могла быть карьера одиночницы.
— Да.
— В японской сборной.
— Да.
— Но ты так хотела кататься в паре.
— Да.
— И ты уже полноценно переехала в США.
— Да, потому что четверной прыжок, если одиночница, сложно. Я так думала тогда. А если выброс, может, полегче.
— А ты хотела именно четыре оборота?
— Именно четверной выброс.
— И в итоге ты сделала.
— Ради этого я перешла в парное катание.
— То есть ты переехала в США, встала в пару с Александром Маркунцовым.
— Да. И четыре года мы катались.
— Ты на юниорском чемпионате мира заняла второе место, если я не ошибаюсь.
— Да.
— То есть ты серебряный призер юниорского чемпионата мира с русским партнером за Японию.
— Да.
— Подожди, у тебя же еще была история с США.
— Да.
— То есть потом ты решила выступать за США?
— Да. Это типа, второй брак. У меня три «свадьбы».
— Я помню, такой момент, когда я тебе задал вопрос, почему ты не хочешь кататься. А ты не хотела кататься за США. Я тебя спросил, почему ты не хочешь кататься за США, а ты говоришь: «Потому что Хиросима и Нагасаки».
— Я сказала?
— Да.
— Я даже не помню! У тебя память, не знаю, необыкновенная. Я хотела с русским партнером кататься.
— А чем тебе так нравились русские партнеры?
— Я люблю русское фигурное катание, русскую школу фигурного катания. Американская школа – это не мой стиль.
— То есть ты искала только русского партнера?
— Да.
«У Тамары Николаевны любимая шутка: "Если у тебя не получится в фигурном катании, ты хоть знаешь теперь русский язык"»
— А у тебя был выбор?
— Нет.
— Тамара Николаевна тебе дала выбор? У нас же много партнеров. Есть такой, такой.
— Ну типа. У меня был выбор – Саша и ты.
— Я даже был?
— Да. Я хотела кататься, но я немножко побоялась, потому что ты...
— Потому что я злой.
— Очень эмоциональный.
— А Саша добрый. На самом деле, я тебе открою секрет, мне Тамара Николаевна предлагала.
— Да?
— Да.
— Вот видишь, у нас с тобой тоже секреты есть.
— Но я тоже побоялся, потому что тогда для меня казалось, что парное катание – это такой русский, исконно русский вид фигурного катания, выигрывали с 1964 года все Олимпийские игры, советские, а потом российские пары. И для меня было шагом очень опасным – встать в пару с японкой.
— Я тебя понимаю, да.
— Ты помнишь первый день, когда ты взяла Сашу Смирнова за руку и вы на тренировку вышли?
— Да, я помню. Первый день, когда мы парно катались, Саша Маркунцов меня взял за руку, я сразу хорошо почувствовала. А с Сашей Смирновым мне тяжело было, как-то много мне пришлось...
— Переучиваться.
— Перестраиваться, да. Ну, потихонечку. Еще мы переходили – это было единственным условием: кататься с Сашей. Мне надо было перейти...
— В группу Николая Матвеевича.
— Да, да.
— Великова.
— Да. Это для меня очень тяжело. Три месяца, зато он нам поставил всю базу. За это благодарна очень.
— А как ты физически переехала в Россию? Как этот переезд произошел? Ты из Японии сначала переехала в США, а потом уже вместе с Тамарой Николаевной и Игорем Борисовичем, когда они возвращались из США в Россию, ты с ними и переехала.
— Да. Либо я тупая, но я себя такой не чувствую... Я могу перестраиваться очень легко, язык учить очень люблю. И я всегда мечтала использовать несколько языков. У Тамары Николаевны любимая шутка: «Если у тебя не получится в фигурном катании, ты хоть знаешь теперь русский язык». Когда я это слышала, мне так... Я немножко не понимала шутку, так обидно было! Но сейчас я воспринимаю все с юмором.
— То есть ты даже начала понимать русские шутки, русский юмор?
— До сих пор не совсем, не все, но...
«У меня получается... японский борщ»
— А что было самым сложным при переезде в Россию? Другая же культура, еда, холод в Санкт-Петербурге, метро.
— Еда нормальная. Метро тоже нормальное.
— Что было шоком прямо?
— Туалет.
— Не подогревается сиденье?
— Нет! Просто туалет и вода. Вода – это мне очень тяжело, я с водой подружилась через десять лет. Еще телефон: сложно было созваниваться с мамой. Телефона интернационального не было.
— Где ты жила, когда только переехала?
— Когда только приехала, я у Саши жила.
— Маркунцова?
— Да. Но все-таки хотела отдельно. А потом я сняла комнату у знакомой Тамары Николаевны – это еще ничего. А потом я решила снимать квартиру – новую квартиру, поэтому телефона не было, стиральной машины не было, ничего не было. И чтобы позвонить маме, мне нужно было выйти на улицу и целый час стоять и звонить, разговаривать.
— В таксофоне, да?
— Да-да.
— Как твои родители восприняли переезд в Россию?
— Они к этому нормально относились. Если я занимаюсь тем, что мне нравится, то они спокойны. Они доверяют Тамаре Николаевне.
— Для меня очень сложно: я сам переехал в России из одного города в другой, и это было так дорого для моей семьи! Это нереальные вложения финансовые. Кто все это оплачивал: твой переезд в Америку, переезд в Россию, эти съемные квартиры?
— Ну, моя семья не очень богатая, обычная для Японии. Но тогда из-за разницы в японских и российских деньгах очень дешево было.
— Курс валют, да?
— Да. И еще все дешево в России было. А сейчас очень дорого. Поэтому как-то мы смогли...
— Да. Я просто помню, когда я тебя спросил: «Юко, где ты живешь?» – ты сказала: «Я купила квартиру». Я: «Как?! Как ты купила квартиру?» Потому что для меня купить квартиру в Санкт-Петербурге было вообще чем-то невероятным. И я говорю: «Где ты взяла деньги?» А ты: «Ну я же заняла второе место на юниорском чемпионате мира».
— Я так сказала?
— Да. «Я на соревнованиях занимаю места». А я стою и думаю: «А я чемпион мира среди юниоров и даже снять квартиру не могу».
— Я точно так сказала?
— Какие же у вас были призовые?
— Да нет, это деньги родителей. Но все равно я успела купить, пока было недорого.
— Не так дорого.
— Да.
— Ты там же, у Финляндского вокзала живешь?
— Да.
— Тамара Николаевна Москвина мне рассказывала, что ты русскую кухню готовишь хорошо. Борщ умеешь варить.
— Да. Игорь Борисович меня научил. Но все-таки я сама это не готовлю – у меня получается... типа японский.
— А что ты ешь в России? Что значит «типа японский»? Я помню, ты говорила, что японских ресторанов в России хороших нет. «Все ненастоящее, невкусное, я не хожу».
— Да, я не люблю.
— До сих пор нет?
— Да. Я не хожу в рестораны. Очень редко. Я люблю готовить сама.
— А где ты берешь продукты?
— В обычных продуктовых магазинах. Ограничения есть, не все приготовишь.
— То есть можно найти все, что в Японии?
— Нет! Поэтому у меня часто просто не получается. Я не могу сказать, что я готовлю японское. Чтобы готовить японские блюда, много ограничений. Раньше мама присылала посылку раз в месяц, а сейчас, после карантина – все, почта закрыта, она не может посылать.
— А что было в посылках?
— Много еды, ингредиенты.
— Рис?
— Да. Серьезно.
— То есть в России нет японского риса?
— Которого я люблю – нет.
«Я тогда плакала из-за воды: вода очень грязная, черная»
— Какое у тебя любимое японское блюдо? Что ты больше всего любишь?
— То, что мама готовит.
— Юко, а русское блюдо есть любимое?
— Всякие разные супы, еще корюшка... «Корюшка», да?
— Корюшка. Ну это Санкт-Петербург. Если ты живешь в Санкт-Петербурге...
— Это я люблю. Как Игорь Борисович готовит корюшку маринованную – очень вкусно!
— Корюшка! Я бы сам сейчас... Ты говоришь, у меня аж слюнки текут. То есть супы, корюшка...
— Супы, только без сметаны.
— А чем сметана тебе не нравится? В Японии не любят сметану?
— Нет, сметану я могу есть. Но когда в супы кладешь сметану, они все одинаковые получаются. И я люблю горячее, а когда со сметаной, они не горячие, я не могу есть.
— Мне кажется, ты моя сестра: я тоже ем все без сметаны и тоже люблю очень горячий суп. И начал любить фигурное катание, когда Бережную и Сихарулидзе увидел на показательных выступлениях в Перми. А до этого ненавидел фигурное катание. Под кровать залезал, и меня за ноги мама вытаскивала и тащила на каток. Когда ты переезжаешь в другую страну одна, без родителей, без друзей... Как ты социализировалась? Как нашла друзей, как они у тебя появлялись? Или ты больше одиночка?
— Да, больше одиночка, и я в этом спокойно... Но я еще занималась фигурным катанием, была занята. Поэтому я особо не чувствовала, что мне тоскливо или... Еще Тамара Николаевна защищала все вокруг меня.
— Когда ты первый раз приехала на сбор сборной команды России, на контрольные прокаты в Новогорск, ты прямо плакала.
— Да, я плакала.
— И когда я тебя спросил: «Юко, почему ты такая грустная?» – ты сказала, что ты чувствуешь себя как в тюрьме.
— Да.
— Потому что забор с колючей проволокой, еще плохой ремонт.
— Да.
— Сейчас Новогорск очень изменился, там комфортно.
— Я так боялась. Потому что просто выйти нельзя, и все вот это... Ну как тюрьма. И еще я тогда плакала из-за воды: вода очень грязная, черная. Из-за ремонта, наверное.
— Да.
— Николай Матвеевич спрашивает: «Что ты плачешь? Потому что у тебя друзей нет?» Я говорю: «Нет. Вода грязная». Он такой... Не ожидал, что из-за воды.
— Про друзей – мне кажется, к тебе очень хорошо у нас в команде относились. Не обижали.
— Да. Поэтому с друзьями у меня проблем не было, только с водой.
— Были ситуации – может, в университете или просто на улице, – когда люди тебя встречали и?.. Мне кажется, в начале 2000-х японка – это нечастая история.
— Все думали, что я китаянка.
— Все думали, что ты китаянка?
— Да. На рынок приходишь, а там: «Ни хао! Ни хао!» А меня так бесит, когда они говорят «ни хао»! Но они-то никогда не думали, что здесь – и японка.
— А надо говорить «каничива»?
— Да. Я даже не хотела ничего говорить. Я так... отвернусь.
«Это была моя мечта – четверной на Олимпиаде, – и она вдруг говорит, что нет, вы не будете делать»
— У тебя же два высших образования, правильно?
— Да.
— И два этих образования ты в России получила. Санкт-Петербургский государственный университет, международные отношения.
— Да.
— А второе вообще очень интересное...
— Экономическое?
— Экономика в управлении...
— Да. Но это так, пока Саша болел – у него была травма, – просто время было.
— И ты решила это время потратить на обучение?
— Да. Это все Тамара Николаевна.
— Это, наверное, еще одно отличие японцев от россиян. Я бы никогда не подумал, если у меня партнер с травмой, чтобы я пошел учиться. Мне кажется, это время на пляже там отдохнуть, в Окинаву съездить.
— За это время я еще получила права.
— Водительские права?
— Да.
– Ты водишь машину сейчас?
— Нет.
— У тебя нет машины в Санкт-Петербурге?
— Нет. Я не люблю. Но у меня есть права. Я честно сдала, прямо по-честному.
— То есть ты не любишь водить машину и пользуешься только общественным транспортом в Петербурге?
— Да. Я люблю общественный транспорт, спокойно отношусь. Не могу сказать, что не люблю...
— Потому что в Японии очень развито передвижение на общественном транспорте?
— Да.
— На «Синкансэн», на поездах.
— Да. И в России, в Питере тоже сейчас очень удобно. Я не хочу тратиться на дорогу и стоять в пробке. Это меня бесит.
— Ну да, это тяжело. Вернемся к спорту. Ты помнишь, как ты выиграла свой первый чемпионат России и что для тебя это значило? У меня, между прочим. Я тебе могу напомнить. Это был 2008 год, Санкт-Петербург, Ледовый дворец. Ты упала с выброса, и у тебя вылетело плечо, и ты все равно выиграла у меня чемпионат России.
— А вы так плохо откатались?
— Не, мы хорошо. Нормально.
— Нормально?
— Ты помнишь, как ты выиграла? Ты стала чемпионкой России в парном катании! Это лучшая дисциплина.
— Да. Я даже не верила. Но когда я начала кататься за Россию, я об этом вообще не думала. Надо подумать... Ответственность. В России парное катание – это прямо большое дело.
— Юко, вот у меня Таня Волосожар, когда выиграла чемпионат России у тебя с Сашей – ну, уже со мной, в Саранске в 2011 году – она плакала. Она так на Олимпиаде не плакала! Я говорю: «Почему ты плачешь?» А она: «Потому что для меня было фантастикой выиграть чемпионат России с такими соперниками». А ты, получается, выиграла, и такая: «Ну нормально».
— Не то что нормально...
— «Работаем дальше»?
— Да.
— А ты помнишь, для тебя есть победа какая-то такая ценная?
— Самая ценная – это в Европе. Первая и вторая. Особенно вторая, наверное.
— Мне тоже кажется, что вторая.
— Вторая, да.
— Мне нужно немножко рассказать нашим зрителям. Дело в том, что Юко Кавагути с Александром Смирновым в паре выиграли чемпионат Европы в 2010 году. Это олимпийский год — год Ванкувера. Но следующего чемпионства им пришлось ждать аж пять лет. Вы выиграли следующий чемпионат Европы в 2015 году.
— Да. Тогда я действительно почувствовала, что мы выиграли.
— Преодолели.
— Да.
— Потому что Саша еще и получил травму в олимпийский сезон. Да?
— Да. Еще у меня была большая проблема психологическая с элементами, поэтому очень много поработали... И еще четверной, моя мечта. Четверной выброс. Потому что в 2010 году мы были готовы четверной делать, но отказались от этого.
— У меня есть вопрос на эту тему, раз ты сама заговорила. Я помню, как в Ванкувере (мы же были вместе, в одной сборной) у нас был тренировочный сбор, и я на этом сборе, можно сказать, сдался. Потому что я все время хотел у вас выиграть и всегда думал, что есть такой шанс. Что да, они первая пара, у них больше поддержки от федерации. Но я знал, что если вы ошибетесь, а мы сделаем, то мы можем вас укусить. Мы же иногда все равно у вас выигрывали — на финале Гран-при мы вас обошли.
— Да, наше любимое соревнование – финал.
— Я все равно чуть-чуть верил. Но в момент этого сбора предолимпийского я понял, что шансов нет, потому что вы были в невероятной форме с Сашей.
— Да.
— Вы делали четверной выброс просто вот так.
— Мы делали, да.
— Очень хорошо. Но почему вы, выходя на произвольную программу, сделав несколько раз четверной выброс на шестиминутной разминке, отказались (в Ванкувере на Олимпийских играх) и пошли и сделали только тройной, еще и с ошибкой? Кто решил?
— Конечно, наша босс.
— Тамара Николаевна?
— Причем на Европе в гостинице она меня настроила, что сегодня – легкий вариант. Ну хорошо, я согласилась. Если надо, то сделаем тройной. И мы выиграли на Европе. А потом на Олимпиаде она захотела, как и на Европе. Причем после разминки еще не знала. Все, наш выход, мы вышли на минутную разминку...
— Уже прямо на старте?
— Прямо вот-тот. И она сказала, что тройной. Я такая... Я даже ничего не поняла. И Саша далеко – у нас какого-то совместного общения, контакта не было тогда. И он не знает, что делать, и меня это бесит. Это была моя мечта – четверной на Олимпиаде, – и она вдруг говорит, что нет, вы не будете делать. И я просто в панике, я такая злая была – из-за того, что это на Олимпиаде, и так я и поехала произвольную... У меня настрой был на четверной.
— Ты считаешь, что это была ошибка Тамары Николаевны? Ну честно – сейчас уже прошло время.
— Да.
— Думаю, что великие тренеры тоже ошибаются.
— Прямо в последний момент, мне кажется, она передумала.
— Если бы ты была русской, с полностью русским воспитанием, то ты бы послала на фиг Тамару Николаевну и пошла бы делать четверной. Но твоя японская дисциплина...
— Дисциплина, да. Но все равно тело прямо отказалось от катания, и я такая злая... Это не из-за того, что она сказала, а из-за того, что я сразу не могла переключиться.
— Я помню, как ты ругалась после. Мы все... Я никогда в жизни не знал, что Юко, эта улыбчивая девочка, от которой я никогда не слышал, чтобы ты даже голос повысила, – прямо кричала. Я помню. Это же прямо драма для тебя была.
— Ну да. Обидно, что в таком злом состоянии я пошла на произвольную. Получилось, что простой тройной выброс – и я еще и упала. И еще у нас был срыв на каком-то прыжке, мне кажется. У него или у меня.
— Да, что-то еще было.
— Да, что-то еще было. В общем, самый плохой прокат был. Причем неосознанно... Знаешь... как-то... ну проехали мимо. Так получилось. Так обидно.
— Конечно, обидно. Еще четвертое место.
— Да.
— Самая обидная, «деревянная» медаль.
«Я поменяла гражданство не ради Олимпиады»
— А как ты нашла мотивацию дальше работать, идти к Играм 2014 года? Еще четыре года?
— Если бы тогда Тамара Николаевна не отказалась, разрешила взять четверной, тогда я готова была закончить карьеру. А так как она это не сделала, поэтому у нас... у меня была мотивация еще работать.
— Юко, а потом эта трагедия с Сашей, когда он получил эту травму.
— Да. Но сначала у меня операция на плече. Потому что без этого я не могла дальше кататься.
— То есть когда у Саши происходит травма, это в октябре произошло, я точно знаю...
— Да-да.
— Потому что это день рождения Саши. А что ты почувствовала? Ты понимала, что все, олимпийская мечта уплывает от тебя? Потому что было понятно, что полгода на восстановление с такой травмой, и невозможно было форсировать. По крайней мере, врачи все говорили, что это невозможно.
— Да, невозможно. Но все-таки у меня было вот столько... чуть-чуть, поэтому я продолжала тренироваться.
— То есть ты верила в это чудо?
— Да. В принципе... хотя бы командное. Мы могли, мне кажется. Но... Он сказал «нет», поэтому... нет.
— Ты нашла в себе силы посмотреть эту Олимпиаду?
— Нет.
— Ты не стала.
— Нет. Я даже уехала.
— Уехала в Японию?
— Нет, в Финляндию. Она просто близко была, и мама поехала в Финляндию. Мы были вместе три дня. Потому что находиться в России просто нереально. Просто с ума сойти. Поэтому я уехала. А в Финляндии никакой Олимпиады нет. Спокойно.
— Опять эта олимпийская мечта разбилась о действительность, о травму в этот раз. Ошибка, может быть, тренера в Ванкувере, потом травма, и ты до сих пор, наверное, переживаешь этот момент?
— Но сейчас уже спокойнее стала, наверное. Но... иногда да. Но при этом я поменяла свое гражданство не ради Олимпиады. Все думают, что ради Олимпиады я поменяла свое гражданство. Нет.
— А ради чего же ты поменяла? Я тоже был уверен: нужен паспорт, чтобы участвовать в Олимпийских играх.
— Нет. Я думаю, что для русских спортсменов надо в Олимпиаде участвовать, а мне... я прямо почувствовала, глаза у Тамары Николаевны горят... Когда мы за Японию катались, она так спокойно... Она говорит: «Нет, я одинаково ко всем относилась». Но как только за Россию мы решили выступать, у нее прям энергия пошла... Ну простыми словами, чувствовалось, что это серьезно, большая ответственность, и она этим наслаждается. Прям кайфует. И это то, что я хотела. Хотела, чтобы она по-серьезному стала тренировать нас, меня, и тем более за Россию. И вот эта компания... еще Татьяна Дручинина, моя любимая, мой хореограф, и еще Саша, и еще Тамара Николаевна. Вот эта команда — это просто какое-то чудо было.
— То есть я правильно понимаю, ради возможности получать удовольствие от того, что ты делаешь, ради горящих глаз твоего любимого тренера ты отказалась от японского гражданства?
— Глупая, да?
— Ты считаешь, глупая? Мне кажется, что это очень классные слова.
— Может, легкомысленно. Возможно. Но мама всегда говорит: «Делай то, что твоя душа... Подъем идет. Не то что что-то надо или что-то... Если чувствуешь там подъем, иксайтинг такой, тогда это выбирай». Но я тогда... Поменять гражданство — для меня это душа поет. Поэтому я выбрала, а не ради Олимпиады.
— Ты ни разу не жалела?
— А знаешь, как только я поменяла паспорт, то почувствовала, что у меня какая-то часть японской души оторвалась, и мне больно было.
— Давай поясним. Когда ты отказываешься от японского гражданства... Двойное гражданство запрещено? Обратно можно получить японский паспорт?
— Да. Можно, если я буду жить в Японии долго. Тогда мне надо... все, до свидания, Россия.
— А ты не хочешь «до свидания, Россия»?
— Пока не хочу. У меня пока работа есть и в принципе... Я получила русский паспорт, чтобы моя жизнь была интересная. Не ради Олимпиады, потому что моя жизнь должна быть интересна. А в России моя жизнь пока интереснее. Мне кажется. А если в Японии, как-то все аккуратно, удобно, слишком удобно. Поэтому...
— То есть тебе приключений хочется на одно место?
— Да.
— Но после Сочи, после всех этих перипетий твоих с травмами — с твоими, с Сашиными, Ванкувер... Вы все равно нашли в себе силы вернуться и в 2015 году еще выиграть чемпионат Европы.
— Да.
— А как? Кто мотиватором был? Тамара Николаевна не давала остановиться или вы сами как-то хотели?
— Мы сами. Но еще Петя Чернышев поставил нам очень удачную программу. И когда мне программа нравится...
— Короткую или произвольную?
— Произвольную. «Манфред». Но короткая тоже мне нравится.
— Это где Саша ногами топает?
— А! Да! Мне нравится. Это самое любимое место. Да.
— Но оно запоминающееся.
— Да-да. Поэтому я хотела просто откатать эту программу, совершенствовать...
— А мне ваш «Февраль» очень нравится.
— Мне тоже. «Февраль» поменял мою жизнь, мне кажется.
— Да? Почему?
— Да. Ну не жизнь, но мировоззрение как-то... Я первый раз влюбилась в музыку. Первый раз в жизни! Я даже, когда сейчас слушаю, начинаю плакать. И я захотела просто выразить музыку, как я чувствую, и мне так интересно стало кататься. До этого просто красиво... ну красиво кататься.
«В Японии я никто. Я ноль»
— А как вы приняли решение об окончании карьеры? Как вы закончили кататься?
— А! Это очень грустная история.
— Ну она не бывает, мне кажется, веселой такая история ни у кого.
— Ни у кого? Если согласовано, тогда можно спокойно закончить. Потому что я... Может быть, из-за меня. Потому что у меня травма очередная. Ахилл. И как-то вроде опять... я не пропускала сезон, но очень плохо сезон закончили. И уже никто не верил в нас. Это я знаю. У меня ногу еще до конца не вылечили, но все равно я каталась. Даже с сильной болью. После чемпионата России Тамара Николаевна сказала: «Ну все, ваша карьера закончилась». Сразу так сказала. Мы откатались, вышли со льда.
— То есть вы выступаете на соревнованиях?
— На последнем чемпионате России. Сказали, что закончили карьеру, потому что мы плохо откатались.
— Ты вышла... То есть это прям после «кисс энд край»?..
— Не после. Вышла со льда, сразу, до «кисс энд край».
— И Тамара Николаевна говорит: «Ваша карьера...»
— Самые первые слова мне шепотом.
— «Ваша карьера закончена».
— Это самое первое, прямо шепотом, Саша не слышал. У меня вот здесь... прямо вышла, первый шаг. До «кисс энд край» я не дошла.
— Ну я конечно, тоже знаменит своими высказываниями сразу после проката, но мне еще учиться и учиться у Тамары Николаевны Москвиной.
— Ну вот так. Ну может, она правильно...
— Может, это были эмоции?
— Возможно. Но она спокойно... Потом я выяснила, что она все-таки надеялась, что мы снова вернемся. Но уже у Саши не было эмоций. Он просто устал от моих травм, скорее всего.
— И ты одна в чужой стране, без фигурного катания?
— Да, я почувствовала это. Прямо почувствовала сразу.
— И что дальше?
— Потом Навка сразу...
— Ты начала в шоу кататься.
— Да.
— Расскажи про свою жизнь сейчас. Чем ты сейчас живешь?
— Сейчас... Ну в прошлом году еще в шоу каталась с другим партнером. А теперь у меня снова другой партнер. Но с ним пока еще большое шоу не получилось. Но иногда я катаюсь. Кроме фигурного катания, я делаю массаж лица.
— Японский массаж лица?
— Нет. Называется «хиромассаж». Это испанский.
— То есть ты работаешь массажистом в Санкт-Петербурге?
— Да.
— Ты в клинике работаешь или как?
— В салоне, да, клинике.
— И много у тебя клиентов?
— Не совсем много. Я потихоньку... Еще я работаю техническим специалистом.
— Ты еще технический специалист в фигурном катании?
— Да. Мне это нравится, кстати. Я не очень люблю быть тренером. Пока у меня нет такого желания – быть тренером. Я могу помогать. Но техническим специалистом мне нравится.
— А почему ты не уехала в Японию?
— В Японии я никто. Я ноль. Тем более без Саши. Кто знает меня?
— Как ноль?! Ты...
— Да, в Японии я ноль. Я за Японию не выступала. Я вернусь в Японию – и что? Быть тренером? Особо никак. Парного катания там нет.
— Ну как нет? Сейчас чемпионы мира.
— Но они все тренируются в Канаде. В общем, нет особо работы, я пока не вижу.
«Тамара Москвина мне как мама»
— А как теперь у тебя происходит общение с родителями? Ведь раньше вы могли встречаться, могли приезжать к тебе родители.
— Да.
— А сейчас очень сложно с передвижением.
— Ну... да.
— Где вы встречаетесь с мамой?
— С мамой? Она вдруг мне звонит: «Я хочу поехать в Монголию, хочу посмотреть эту страну. Может, ты приедешь?» Я: «В Монголию?!» Полтора года я ее не видела. Это первый раз в жизни. Раньше раз в год точно я в Японию ездила. А тут из-за ситуации я домой не ездила последнее время. Но надо с мамой проводить время.
— Если ты сейчас технический специалист, то за фигурным катанием ты следишь?
— Стараюсь.
— Да? Стараешься следить. Как ты думаешь, кто сейчас номер один в парном катании в мире?
— Русские. Ну так как я люблю их катание... как-то более...
— А ты болеешь за кого-то, может?
— Если честно, нет.
— Но за Тамару Николаевну болеешь, и все, да?
— Я за Тамару Николаевну болею.
— Какие у тебя сейчас отношения с Тамарой Николаевной?
— Хорошие. Она как мама.
— Как мама? Мама одна у нас только.
— У меня много.
— Юко, я хочу тебе пожелать, чтобы ты много-много лет была счастлива. Неважно – в России, в Японии. Надеюсь, что мы с тобой еще какой-нибудь проект, может быть, в Японии сделаем.
— Давайте. Поехали в Японию.
— Покажем фигурное катание в Японии, как там все устроено.
— Должно быть парное катание еще.
— Очень интересная идея. Я думаю, что будем встречаться. Ты прекрасная, улыбчивая, хрупкая, замечательная, и соперничать с тобой всегда было очень приятно. И я всегда очень уважал тебя как соперника. Я думаю, что это дорогого стоит.
— Спасибо за комплимент.
— Спасибо тебе. Спасибо, что пришла. Мы заканчиваем. Это был очень интересный разговор.
— Спасибо, что пригласили.
— У нас в гостях была замечательная российская фигуристка японского происхождения, двукратный чемпион Европы, двукратный бронзовый призер чемпионатов мира, участник Олимпийских игр в Ванкувере в 2010 году, в составе сборной команды России Юко Кавагути, единственная и неповторимая.
— Все. Спасибо, Макс.