Доброе утро

Клавдия Ивановна Шульженко любила розовый цвет. Даже кресло в ее спальне было розовым. Шульженко отличалась от поющего на эстраде большинства. Она пела о вещах тихих. Нежные речи, девичьи плечи, ваша записка в несколько строчек, ветка сирени, невинные поцелуи… Частная жизнь, которая имелась у каждого советского гражданина, но говорить о которой вслух было неудобно. Всю жизнь ее ругали за потакание мещанским вкусам. Причем чем больше обвиняли, тем популярнее были ее песни. Начиная с самой первой — с «Кирпичиков», которые — назло большевистским газетам — пела вся страна.

В те далекие времена она не думала о карьере певицы. Мечтала о театре, успела недолго поработать в труппе знаменитого Харьковского театра. Даже играла героиню романа Достоевского Настасью Филипповну. Правда, роль была без слов: Шульженко играла уже убитую Настасью Филипповну — красиво и очень убедительно лежала весь последний акт на кровати.

Потом был стремительный взлет и безмерная народная любовь. Тихие песни Шульженко попадали в точку — это было именно то, что нужно для души. И в мирное время, и в военное она выступала на всех фронтах, пела под бомбежками и артобстрелами. Шульженковские «Синий платочек» и «Давай закурим» рассказывают о солдате, о его душе, настроении не меньше романов и фильмов.

В жизни самой Клавдии Ивановны случалось все то, о чем она пела — красивые романы, мечты, неожиданные встречи. С первым мужем, конферансье, музыкантом Владимиром Коралли познакомилась в поезде на гастролях. Была помолвлена с другим, но случился бурный роман. История второго брака еще более романтична. Многие годы она получала открытки с загадочной подписью Г.Е. Кинооператор Георгий Епифанов всю жизнь был влюблен в Шульженко, не пропускал концерты, на фронте не расставался с ее пластинками, собирал программки, куда записывал, в каком она была платье, что пела.

Все деньги она тратила на платья и туфли, которые непременно покупала к каждому платью. На хорошие продукты — только с рынка. На ужин всегда сервировался стол с посудой из кузнецовского фарфора. Обожала хорошие французские духи. Хранила их в несессере, с которым никогда не расставалась. Взяла его с собой даже в кремлевскую больницу, откуда уже не вернулась.