Сегодня исполняется 100 лет со дня рождения Александра Солженицына
Александру Солженицыну сегодня – 100! Звучит эпохально. В его случае. Почему? Мы живем в эпоху его идеологии. Его победы.
Национальные интересы – превыше всего. А превыше всего в этих интересах – сбережение народа.
Служение любым абстракциям, идеологическим химерам, как они не называются – марксизм-ленинизм, либеральная идеология или европейские ценности – социальное зло, политический грех, несовместимый с жизнью.
Худшее проявление этого греха в нашей истории – Февральская революция, ставшая точкой невозврата в нормальную жизнь на многие десятилетия. Лучшее противоядие от февраля – просвещенная сильная власть.
Вот, в этом мире – мире победившего Солженицына – мы и живем.
Но ведь, вот, несравненно более сложный вопрос – почему? Почему случилось именно так? Ведь тридцать каких-нибудь лет назад ничто всего этого не предвещало. А Солженицын был вермонтским мечтателем. Без единого шанса в стране нашей оказаться.
Есть у Александра Исаевича биографическая книга. «Бодался теленок с дубом». Там дуб это – советская власть. А теленок – он сам. Александр Исаевич. А теленок – его сила в чем? В трогательной наивности. Искренности и прямоте. Жить не по лжи. Одно слово правды мир перетянет.
Он и был всегда такой. Прямой и искренний. Будьте, как дети, ибо их есть царствие небесное. Должно быть, он сейчас в нем. А мы вот здесь. Но тоже с ним. С его книгами, с его мыслями. А теперь вот и с его памятником.
Писатель словно смотрит в хмурое московское небо, по лагерной привычке, сложив руки за спиной. На барельефе памятника Солженицыну — два его главных героя. Праведница Матрена — это с ее истории начнется вся русская деревенская проза – и рабочий Иван Денисович Шухов, один день которого расскажет о жизни миллионов. А на церемонии открытия о самом Александре Солженицыне вспоминали те, кому доводилось говорить с ним «о судьбах родины».
«Хорошо помню все наши встречи с Александром Исаевичем, его мудрость, взвешенность, глубокое понимание истории. Его сердце, душа, раздумья были наполнены одновременно и болью за Отечество, и безграничной любовью к нему. Эти чувства двигали все его творчество. Он четко разделял подлинную, настоящую, народную Россию и особенности тоталитарной системы, которая принесла страдания и тяжелые испытания для миллионов людей», – сказал Владимир Путин.
Владимир Путин отметил: созданные на злобу дня произведения находят отклик у все новых поколений. На встрече в Кремле вдова писателя подарила президенту два новых сборника. А ведь есть еще неизданные книги Солженицына.
«Есть книга такая, по-русски она в виде книги не вышла, «Угодило зернышко промеж двух жерновов». Так вот он и угодил промеж двух жерновов», – отметила Наталья Солженицына.
В суровых традициях великой русской литературы, где для пророков в своем отечестве, от Радищева до Герцена, всегда припасено место если не на каторге, то в изгнании, Солженицыну выпало и то, и другое. И даже больше — в ГУЛАГЕ он победит тяжелую болезнь. За колючей проволокой будущий писатель работает каменщиком и читает вдоль и поперек одну-единственную книгу – словарь.
«Все на меня смотрели, как на чудака какого-то. Ну, тронулся. Читает словарь. Кто подойдет, стукач, проверить, что такое? Словарь. А я так набирался языка русского, понимаете?», – говорил Александр Солженицын.
Так рождается «Один день Ивана Денисовича» – главная книга оттепели. Ее печатает в «Новом мире» Твардовский, и неизвестный автор в одночасье становится звездой. Его хвалят критики, превозносит сам Хрущев. Повесть о кошмаре сталинских лагерей казалась лучшей иллюстрацией к развенчанию культа личности. Но следующие произведения Солженицына заворачивает цензура. КГБ прямо требует применить к нему «общественную изоляцию». То есть затравить. Травят свои же, писатели.
Он уходит в подполье. Пишет роман «В круге первом», а потом «Архип», как для конспирации называют. В Стокгольме ему присуждают Нобелевскую премию, а в Москве пытаются отравить. После публикации «Архипелага» на Западе — Солженицына высылают из страны. Но и в США он продолжает писать — о России.
«Я за хорошую демократию, и за то, чтобы в России шли мы к ней плавным, осторожным, медленным путем», – отмечал писатель.
Он вернется лишь через двадцать лет, чтобы вместе со страной искать ответ на свой же вопрос «Как нам обустроить Россию?». Солженицынское «жить не по лжи», его путь к свободе — личное неучастие в том, за что будет стыдно и совестно. Прямо сейчас, ведь не бывает справедливости потом.
«Осуждение злодейства очень важно. Но еще более важно посмотреть внутрь себя и убедиться в том, что мы бы себя повели иначе», – подчеркнул сын писателя Игнат Солженицын.
«Красное колесо» – эпопея о русских революциях – издано на родине, но труд всей жизни остался в тени героической биографии автора. Который до последнего верил: колесо истории обязательно свернет с трагической колеи, проложенной страшными ошибками прошлого.