Скончалась правозащитница, глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева

Печальная новость. Не стало председателя Московской Хельсинкской группы Людмилы Алексеевой. Всю свою жизнь она посвятила борьбе за справедливость и права человека, несмотря на то, что в советское время ей за это грозили годы лагерей. Она пережила долгую вынужденную эмиграцию, вернувшись совсем в другую страну. Но никогда не изменяла себе.

«Все время хотелось есть» – это, пожалуй, одно из главных ее воспоминаний о войне и жизни в эвакуации. Тяжелее только похоронка на отца в 43-м. На фронт он ушел, когда ей было 14, и осталась от него только карточка. Потом она рвалась на фронт санитаркой. Сказали, мала еще. Не пустили. Но это чувство единого порыва народа встать за свою землю она пронесла через всю жизнь.

«Мне очень понравилась фраза, что в этой войне победил народ, в который вселился Бог. Я помню наших людей во время войны. Вы знаете, такой народ достоин лучшей жизни», — говорила Людмила Алексеева.

И это острое ощущение несправедливости, пожалуй, определило всю ее судьбу. В конце 70-х ее куратор из КГБ, симпатизируя стойкой женщине, тайно показал ей письмо из лагеря одного из ее товарищей по Московской Хельсинкской группе. Тот каялся и писал, что партия теперь для него святое. Офицер посоветовал ей поступить так же, чтобы избежать неминуемого ареста.

«Я еще раз прочла, говорю: спасибо, Владимир Павлович, я все поняла, как только почувствую, что партия для меня самое святое, я вам тут же сообщу. Он расхохотался», — рассказывала Людмила Алексеева.

В этом духе она воспитывала и своих двух сыновей. Не нотациями — собственным примером. Когда арест стал лишь делом времени, всю ночь мучилась, не бросить ли все ради них.

«Я придумала к утру: мои дети состоят не только из желудка, у них есть душа. Они должны знать, что их мать живет правильно, честно и им не только не надо стыдиться ее, но и есть, за что уважать», — говорила Людмила Алексеева.

Письма в защиту политзаключенных и опальных писателей, издание машинописной «Хроники текущих событий». За это в СССР ей грозило 10-15 лет лагерей. Вопрос стоял жестко: арест или эмиграция. Она признавалась — уехала только ради детей.

«Я не хотела. Что я в Америке буду делать? Мне надо чтобы в этой стране права соблюдались, а не в Америке», — говорила Людмила Алексеева.

Через 13 лет она вернулась, в совсем другую страну. Почет, уважение. Но от предложенной московскими властями квартиры она отказалась, сказав: как я буду тогда вас ругать? Ее избрали председателем Московской Хельсинкской группы. Позже она много лет входила в Совет президента по правам человека.

«Если я это делала, то не для того, чтобы какая-то заслуга была, а потому что я делала то, что доставляло мне удовлетворение жизнью. И я никакая не жертва, я очень счастливый человек. Я делаю то, что хочу», — говорила Людмила Алексеева.

Противники обвиняли ее в предательстве родины. Неумные соратники ругали за сотрудничество с властью. А она просто делала свое дело. Говорила: я не политик, я лишь старалась помочь людям защитить их достоинство. Для России, по ее словам, это едва ли не самое важное.

«Герцен когда-то говорил, умный человек, он говорил: России, чтобы быть настоящей европейской страной, надо два непоротых поколения. Мое счастье, когда я смотрю на нынешнюю молодежь. Как они отличаются от нас! Какая я дура была в их возрасте! А они уже сейчас умные. Но надо, чтобы еще выросли их дети», — говорила Людмила Алексеева.

В своем деле она была непреклонной, даже жесткой. Несмотря на возраст, участвовала в несанкционированных митингах оппозиции. Писала злые письма западным лидерам, стыдила за вторжение в Ирак. Но всегда оставалась собой. И, оглядываясь на свою жизнь, кажется, почти ни о чем не жалела.

«Покамест могу сказать: глупости делала, подлостей — нет», — говорила Людмила Алексеева.