110 лет назад состоялась выставка общества «Бубновый валет»

«Авангард» — новое слово прогремело над миром искусства в этот день. Ровно 110 лет назад выставка «Бубновый валет» горячим ножом пронзила традиции искусства. Экспрессионизм, сюрреализм, супрематизм — многих шедевров XX века не было бы без смелого эксперимента группы художников, которые бросили вызов привычному. Даже название провоцировало: отсылало к картежникам, прохвостам и каторжникам — с нашивкой в виде ромба на спине.

Хотим живописи могучей, колорита обильного. Хотим выразить чувства. Сказали — сделали. И изобразили себя красавцами-культуристами. Оторопь взяла даже коллег по цеху.

«Мы видим этих Геркулесов. Странно было и то, что они нагие», — говорит ведущий научный сотрудник Русского музея Владимир Круглов.

Разве так выглядит тот, кто беседует с музами? Энергичные, уверенные в себе, а не юноши бледные с взором горящим. Комически серьезное позирование, телесные достоинства. Валетовцы хотели разгромить респектабельную живопись. Изменить мир, а начать с себя.

«С одной стороны, гимн сексуальности. Трикотажные трусы. И вот тут я, историк моды, задаюсь вопросом: чему служит прогресс? Прошло сто лет — трусы те же», — говорит историк моды Александр Васильев.

«Искусство не для избранных, а для всех» — их лозунг. Этот примитивизм и лубочность не чтобы быть ближе к народу — лукавство. Чтобы понять глубокий смысл, зритель должен быть прилично искушен.

Расхожее ошибочное мнение, что выставка «Бубнового валета» проходила в уже не сохранившемся здании Военторга. Не правда. Последующие — да. Но та самая, первая выставка, с которой все и началось, проходила совершенно в другом здании, и оно прекрасно сохранилось. Торговый дом Левинсона. За несколько недель до выставки повесили вывеску «Бубновый валет», без всяких комментариев. Горожане гадали, что здесь откроют. Игорный дом?

Как проходила выставка, фотографий не сохранилось. Зато известно красочное описание. Картины висели в четыре ряда. И спорили, не поддерживали, а будто мешали друг другу. Будоражить, заострять — этого художники и добивались.

Уже на следующее утро во всех газетах отклики исключительно негативные. «Я побывал в сумасшедшем доме, среди буйно-помешанных. И пожалел потраченных денег, хотя нет, не пожалел — я вдоволь нахохотался. Чудовищно и ужасающе» — эти два эпитета Максимилиана Волошина — общепризнанный самый мягкий — почти положительный отзыв.

Они еще только учатся, добавлял критик Волошин, карнавальная фаза. Это игра. Художникам можно все. Художник может писать как хочет. «Пощечина общественному вкусу» — сформулируют вскоре свой манифест валетовцы.

«Лентулов, который пишет изображение своей жены. Никто бы ему позировать не стал, наверное. У нас есть заметка, что одна работа была снята за непристойное изображение женщины», — рассказывает главный научный сотрудник Государственной Третьяковской галереи Ирина Вакар

Живопись становится единственным содержанием живописца. На первый план выходят цвет и смелость. Эту формулу передают из поколения в поколение как семейную реликвию.

«Как говорил Кончаловский, "верный цвет на верное место". Все. Это можно применить и в искусстве, и в чем угодно. Верное слово на верное место. И в кинематографе жесткий отбор образов, каждый образ на своем месте и создает язык», — говорит режиссер Андрей Кончаловский.

Не сыграл, а соприкоснулся с человеком — Анатолий Белый в роли Малевича. Изучил кипу книг, чтобы понять, каким надо быть человеком, чтобы изменить историю искусства. К «валетам» Малевич примкнул еще начинающим художником, но в итоге возглавил союз.

«Он нож, который режет масло XIX века. Картины XIX века, которые написаны маслом. Он написал свой "Черный квадрат" в 36 лет. Давайте сознаемся, сейчас в 36 лет мы еще так инфантильны», — говорит актер Анатолий Белый.

У «Импровизаций» Кандинского зрители буквально толпились и ругались без конца. Кажется, здесь заваривается каша всех будущих направлений. Искусство «Бубнового валета» было настолько разным, что почти сразу стало распадаться на течения и направления. Художники превратились в конкурентов. Но энергию полотен мы до сих пор ощущаем, как свежую.

«Без этого разрыва с предыдущей рафинированной традицией, без этого яркого и громкого заявления, без живописи, которая вся насыщена плотью и кровью, без этого не было бы потом того, что вывело русское искусство в авангард мирового художественного развития», — отметила генеральный директор Государственной Третьяковской галереи Зельфира Трегулова.