Звезда американского ТВ Мегин Келли о том, каково это — разговаривать с Владимиром Путиным

Вопрос: Вы впервые посетили нашу страну, когда Вас пригласили быть модератором Петербургского экономического форума. Потом Вы взяли интервью у Путина. Многие из тех, кто никогда не был в России, едут туда с набором предубеждений. Ну, как минимум надеются встретить медведя на улице. То, что Вы увидели, отличалось от изначальных представлений? Что Вас удивило?

Мегин Келли: Поверить не могла, каким романтичным городом оказался Санкт-Петербург, мне показалось, что он смесь Парижа и Венеции. Москва — в детстве, в Америке представлялось, что там везде страшная рука Кремля, на каждом углу серпы, молоты и тому подобное. Мне в голову не могло придти, что Москва может быть таким, таким интернациональным, многокультурным городом, который мне лично придется по душе. Мне жутко понравилось. Это потрясающий город, и первое, что я подумала, когда оказалась в Москве, я хочу вернуться сюда с мужем.

Вопрос: Вас узнавали на улице ко второму разу?

Мегин Келли: Да, было очень приятно. Должна признаться, мне очень понравились русские, и было, конечно, волнительно, что вообще хоть кто-то из них меня узнает. И знаете, немного надежды это давало в том смысле, что несмотря на всю ту чепуху, что происходит между нашими политиками, мы, обычные люди, все равно можем найти общий язык.

Вопрос: А что Вас настораживало больше всего, когда Вы ехали в Россию? Когда я смотрю американское телевидение, я понимаю, что образ России сильно искажен и разительно отличается от того, что можно увидеть своими глазами. Не боялись, к примеру, что за Вами будет установлена слежка?

Мегин Келли: Я совершенно не беспокоилась насчет русских, но, естественно, мы беспокоились насчет того, что Кремль будет нас прослушивать. Потому что мы знаем, что в Кремле так делают, и к тому же я приехала брать интервью у Путина. То есть, немножко паранойи не помешает. Ну, может паранойя не совсем правильное слово, но у нас были веские причины полагать, что люди из правительства будут приглядывать за нами. В принципе ничего страшного, мы же ничего неожиданного не делали, но все-таки у себя дома со мной такого не бывает.

Вопрос: Ваше интервью с Владимиром Путиным, у него ведь тоже определенный образ западных, особенно американских медиа? В основном это такой имидж злодея из «Джеймса Бонда». В живом общении стереотипы подтвердились?

Мегин Келли: Знаете, было два Путина, оба раза, когда я с ним встречалась. Был один Путин, с которым я познакомилась за камерой. Он был добрый, теплый, улыбался, смешно шутил, рассказывал милые истории про свою семью, про мою спрашивал. И вот Путин перед камерой, гораздо более взрывной, как боксер, такой бойцовый. И мне оба понравились. Мне было очень приятно, что он такой вежливый в личном общении. И быть с ним в спарринге перед камерами тоже было очень увлекательно. Я понимала, что если будешь спорить с ним, жестко обсуждать его политику, или, там, Россия против Америки, то, конечно, получишь вот эту его версию. А если просто поболтать мило хочется, то он и так тоже может. Могу сказать абсолютно точно, что после этих двух встреч, я уехала понимая про него гораздо больше.

Вопрос: А что Вы поняли про него такое, чего люди в вашей стране, может быть, не понимают?

Мегин Келли: Что Путин куда сложнее, чем мы его себе представляем. Что он вырос в Советском Союзе, и жизнь тогда была нелегкая, и что ему приходилось совершать определенные поступки определенным образом, чтобы добиться результата. Что он любит свою страну, и мы не можем подходить к его поступкам с нашей западной меркой, мы, которые выросли в Америке. Это несравнимо. Это не значит, что мы не будем обсуждать некоторые его шаги, действия, в которых его обвиняют, но надо признаться, что я увидела вещи под другим углом после этой поездки. Дело не в том, чтобы оправдывать его действия, но как-то лучше понять их, что за ними стоит, мотивацию Путина. У нас много людей в стране, которые изображают Путина эдаким злодеем, убийцей, беспощадным. Я не буду тут выносить суждений по поводу того, что Путин сделал или чего он не сделал на самом деле. Я не знаю. Но хочу сказать, что настоящий Путин гораздо более сложный человек, чем тот его образ, который сложился в Америке.

Вопрос: Почему вы все так зациклены на том, что Путин служил в КГБ?

Мегин Келли: Мы любим добротную шпионскую историю.

Вопрос: Буш-старший был директором ЦРУ перед тем как стать президентом США. Не помню, чтобы кто-то на это жаловался в Америке.

Мегин Келли: Я думаю, дело в том, что нас, американцев, шпионы завораживают, мы обожаем эти шпионские штуки, «Джеймс Бонд», любое другое шпионское кино. И КГБ в этих фильмах, историях всегда предстает такой таинственной организацией, о которой хочется побольше узнать. Их шпионы против наших, кто кого? На что они готовы пойти? Чему Путин в КГБ научился, какие навыки он там получил, чтобы лучше понимать его поведение. Здесь, в Америке, мы же постоянно пытаемся это понять. Не знаю уж, насколько нам удается, но по крайней мере нам очень интересно.

Вопрос: А как Вы думаете, почему он согласился дать вам достаточно длинное и обстоятельное интервью дважды за год? Вообще-то, вы первая журналистка, с которой он так вот сел за стол, чтобы долго беседовать.

Мегин Келли: Когда я вышла на сцену в Санкт-Петербурге модерировать экономический форум, это был первый раз, когда я с ним вообще разговаривала, это первый наш диалог. Мой стиль тут, в Америке, когда я беру интервью у мировых лидеров и политиков, я люблю подзакрутить штрафной, огорошить неудобными вопросами. И я немного беспокоилась, как это пройдет с Владимиром Путиным? Я не была на сто процентов уверена, что ему это вообще понравится. Это ведь его форум в конце концов, и он меня сюда пригласил. И я призналась пресс-секретарю президента Пескову за кулисами, что мой план такой: что я буду делать, как я делаю, буду на сто процентов собой. И он говорит: «Разгорячившийся Путин — это здорово». Ну, я думаю, прекрасно, поехали! И у нас состоялся вот этот «горячий» разговор на сцене, и я видела, что ему понравилось. Я думаю, ему нравится, когда он сталкивается с вызовом. Он очень умный человек. Не было вопросов, на которые он не знал бы ответа. И не было тем, в которых он разбирался бы хуже меня. То есть я понимала, что он вполне в состоянии справиться с этим разговором. И он это прекрасно понимал. И я подумала, что это будет энергично, интересно, если я буду цепкой, и все прошло хорошо. А когда я уходила со сцены, в глубине души, конечно, я думала: а дальше-то все будет хорошо? Хотелось бы, знаете, вернуться. И было ясно, что да, все в порядке, через восемь месяцев мне ответили на запрос интервью один на один, и подлиннее! И я поехала в Москву. Вот так и было.

Вопрос: Вы были верны своему стилю, упорно задавали Путину один и тот же вопрос в разных формулировках. Я о вопросе российского вмешательства в американские выборы. Он был задан, мягко говоря, немало раз.

Мегин Келли: У меня совершенно нет никаких сомнений, что Путин, русские вмешивались в выборы нашего президента. Абсолютно никаких. И мне показалось, что Путин вроде как не прочь это признать, ну, так, подмигивая, с таким многозначительным кивком хитрым, и он понимал, что напрямую просто так сказать вслух это невозможно. Потому что это просто взорвало бы отношения между нашими двумя странами окончательно, а они и так хуже некуда. И он поэтому довольно быстро перешел к разговору о том, что это было бы нормально, после того как опроверг все мои инсинуации. Поймите, я американка, то есть я верю нашей разведке, которая говорит: «Путин это сделал».

Вопрос: То есть Вы даже не допускаете, что он мог просто говорить Вам правду?

Мегин Келли: Я не сказала, что не допускаю такой мысли, но люди гораздо умнее меня, которые гораздо больше в теме, они проводили расследование и их вывод такой.

Вопрос: Американцы постоянно вмешиваются в чужие выборы, и это неоспоримый факт.

Мегин Келли: Это я понимаю. Это, кстати, и Путин говорил: «Вы на себя посмотрите, вы и сами так делаете». А поэтому я отвечала: «Ну, если так, то почему бы и вам не вмешиваться в наши выборы, раз уж мы в чужие тоже вмешиваемся?» Но тут он сказал, что в американские выборы Кремль не вмешивался. Общаясь с простыми русскими людьми, я поняла, что русские не верят в эту историю совершенно. Это было интересно, кстати, потому что, я думаю, что американцы-то как раз верят, что это случилось. Даже те, которые самые упертые и за Трампа, верят. Просто не верят в то, что существовал какой-то личный договор между Путиным и Трампом. Так что все мы воспринимаем информацию через определенную призму.

Вопрос: По-вашему, что стоит американцам узнать и понять о русских, чего они сейчас не знают и не понимают?

Мегин Келли: Я бы сказала, что мы хотим одного и того же, по большому счету. Да мы вырастаем в разных условиях, и некоторые ценности у нас разные, из-за этого отпечатка русскости или американскости. Но те русские, с кем я разговаривала, они хотят хороших школ, нормально и долго жить, хотят добра вокруг себя, чтобы цены на бензин не задирали и чтобы хватало на еду. И у американцев то же самое. У нас много людей, у которых очень схожие финансовые проблемы, они беспокоятся за свое здоровье, за своих детей, за будущее. Их не обязательно интересует пикировка политиков, их волнует их собственная жизнь, жизнь их семей, их детей. Я думаю, что если обычный человек, который сидит у себя на даче под Москвой, мог бы встретиться с обычным человеком, который сидит у себя где-нибудь в Аппалачах, если бы они поговорили о том, что нужно делать, глядишь, что-нибудь бы да и вышло. Но, к сожалению, мы в СМИ обращаем куда больше внимания на те вещи, которые нас разъединяют, и мало говорим о том, что нас объединяет.