Тысячам врачей на время пандемии пришлось расстаться со своими семьями ради спасения других людей
В наших силах сделать так, чтобы работы у врачей не прибавилось. Они и так на посту 24 на 7, на износ. Рискуют ради нас, и умирают — тоже. Количество заболевших медиков в России растет. Но работа есть работа. И они выполняют ее на совесть.
«Красная зона» подмосковной больницы. После похожей на лабиринт системы шлюзов непривычно пустые коридоры. И абсолютная тишина. Ее прерывает только сигнал аппарата искусственной вентиляции легких.
Впервые журналистов пустили в реанимацию. Раньше здесь был стационар родовспоможения. Теперь — развернули койки для тяжелых больных. Их 11. Трое находятся на аппаратах ИВЛ.
«Вчера у нас было шесть на ИВЛ. Мы троих перевели в МОНИКИ. Соответственно, осталось трое, но я думаю, что это вопрос времени, все равно их будет больше, потому что тяжелые пациенты продолжают поступать, большое их количество», — рассказывает врач-реаниматолог Андрей Козлов.
Все на ИВЛ — без сознания. Здесь приоткрыты окна, но все равно тяжело дышать. Морально тяжело видеть беспомощных людей.
Голос едва слышен. Даже с подачей кислорода не хватает сил отчетливо произнести хоть одно слово. Любое движение пациентам дается тяжело, даже перевернуться на живот, а это сейчас жизненно важно. 16 часов в сутки больной должен лежать так — улучшается насыщение крови кислородом. На глазах журналистов одному из пациентов стало хуже.
«Мы его переведем на искусственную вентиляцию. Он был лучше, а сейчас показатели падают и падают, нет возможности ждать, потому что это может плачевно закончиться», — поясняет Андрей Козлов.
Александр Федоров наконец смог сесть на своей койке. Он сразу попал в реанимацию в крайне тяжелом состоянии — внезапно начал задыхаться. Врачи его буквально откачали.
«Врачи, я не знаю, врачам вообще цены нет. Самое лучшее, что осталось — это врачи и медсестры», — говорит пациент Александр Федоров.
Несколько пациентов этой больницы — ее же медики. Когда журналисты выходят из «красной зоны» — реаниматолог с испариной, как от лихорадки, поясняет, почему
«Постоянно получают большую дозу вируса. Какая бы защита ни была, все равно это вирус. И он имеет возможность проникнуть в дыхательные пути. Боюсь, а чего делать? Все боятся. И вы боитесь. Сейчас все боятся, ну а что делать? Ну, надо же работу свою выполнять. Вот и выполняем. Боимся и выполняем», — признается Андрей Козлов.
Каждые шесть часов медикам положен перерыв. Здесь, в больнице, для них обустроили комнату отдыха, просторную. Но из-за больших нагрузок режим часто не соблюдается и эта комната преимущественно пустует. После суточной смены и самим врачам разговор дается нелегко.
«Насколько тяжело.... мы, допустим, ни разу не присели, если подумать. Все время на ногах, очень много тяжелых больных, всем надо помочь», — говорит врач-инфекционист Юнус Тараканов.
С новорожденным сыном Алексей Кудрявцев успел побыть лишь две недели. Уже 1,5 месяца заведующий реанимацией Саратовской больницы живет на работе. Буквально. Спит в комнате дежурного врача. Журналистам удалось с ним поговорить лишь в момент, когда он торопился переодеться — так много работы.
«На мне хотя бы сейчас сухая пижама. И то не до конца. Только верхняя ее половина, нижнюю показывать не буду. Там все мокро. Все до носок. Действительно, очень жесткие условия», — отмечает заведующий реанимацией Алексей Кудрявцев.
Тысячам врачей на время пандемии пришлось расстаться со своими семьями. Медсестра Ирина Савельева пропустила день рождения старшего сына. И момент, когда младший -полуторогодовалый Степа — начал говорить.
«Тяжело. Но лучше, когда они в безопасности. Ну и надо работать, надо помогать», — говорит Ирина Савельева.
Момент, когда медики вернутся домой, можем приблизить только мы. Если сами будем находиться дома.
