Владимир Путин о семье, друзьях и самой большой потере
Сегодня в эфир вышел заключительный фрагмент большого интервью Владимира Путина. Разговор о личном: о семье, о друзьях, о потерях, об интересах, о судьбе.
— Вчера, два дня подряд, в хоккей играл еще. Немножко перестарался.
— Да?
— Ну да. За игру полтора килограмма — два теряю. Это такой нагрузочный спорт.
— А кто Ваши партнеры?
— Как правило, сотрудники, прежде всего ФСО. Кто-то умел и здорово катается, а кто-то научился. Они со мной научились на лыжах кататься, на горных. Только один раз было когда они со мной не поехали. Я катался с вертолета. Вертолет снижался, лыжи выкидывали, сами прыгали с вертолета.
— А Вы по черным ездите?
— Нет. Ну то есть я ездил, но сейчас уже не хочу.
— Когда Вы были молодым, Вы на кого хотели походить?
— На Зорге.
— А дети Ваши, кто для них был авторитетом?
— Надеюсь, что я.
— А для внуков?
— Ну, они еще маленькие. Один из внуков, дочка начала его учить жизни…
— Это которая?
— Какая разница?
— Ой, кхм-кхм...
— Зря Вы хрюкаете, потому что...
— Не хрюкаю, а покашливаю.
— Тем более. Покашливать нечего. Вы же не живете моей жизнью.
— Вы откровенно раздражаетесь, когда пытаются идти в сторону семьи.
— Я знаю, что такая западная политическая культура связана с представительством как бы членов семьи. Но мне кажется, что мы не в таком состоянии находимся, чтобы заниматься этим театром. У нас должно быть все по-взрослому, серьезно. Это во-первых. Во-вторых, есть вопросы, связанные с безопасностью.
— Хорошо. Количество внуков? Я же не прошу фотографию показывать, чтобы потом это где-то публиковали.
— Но это же все легко считается потом. Зачем? Я же сказал: есть у меня внуки, я счастлив, они очень хорошие, сладкие такие. Я получаю большое удовольствие от общения с ними.
— Все?
— Достаточно.
— Личные потери за 20 лет?
— Родители ушли у меня. Прямо в начале этого пути. Самая большая потеря.
— Сильно изменились?
— Вот знаете, мои друзья, которых я знаю еще со школы, с университета, говорят, что я практически не поменялся. Им виднее со стороны. И мне бы тоже хотелось особенно не терять, знаете, человеческих качеств. Потому что здесь иногда такое ощущение, что из человека превращаешься в функцию. Но мне кажется, что все-таки мне это удается — сохранить такие человеческие качества.
— Но Вы давали отчет, что больше уже, перейдя этот рубикон, уже обратно никогда, так, чтобы с друзьями там пивка в пятницу после работы и чтобы кольца охраны не было?
— Я стараюсь пиво не пить в последнее время — брюхо растет. Да, это ограничение. Но есть и компенсация этих ограничений. И самая главная компенсация — это чувство большого очень морального удовлетворения от того доверия, которое люди оказывают. Это очень важно.